Беседа в ЦК партии тем и памятна, что в ходе ее были намечены новые пути повышения эффективности пропаганды среди войск и населения противника. Наступал новый этап этой пропаганды, связанный с широким участием в ней антифашистов из стран и армий, входивших в гитлеровский блок.
Антифашистская школа
Еще в начале войны под Москвой, в районе Красногорска, был создан пересыльный лагерь для военнопленных, главным образом офицеров вермахта. Близость к Москве и частая смена состава лагеря позволяли нашему отделу получать здесь свежую информацию, а заодно и проверять, как реагируют пленные на наши пропагандистские материалы.
В Красногорском, а затем и в других лагерях постепенно выявлялись и сплачивались антифашисты, создававшие под влиянием немецких коммунистов различные самодеятельные организации: советы, комитеты, кружки, группы содействия газете "Фрайес Дойчланд". К марту 1942 года в Красногорском лагере уже действовала группа антифашистски настроенных пленных немецких офицеров во главе с артиллерийским капитаном Э. Хадерманом, учителем по профессии. По его заявлению, он и в Германии не разделял программы национал-социалистской партии, уродовавшей, как он считал, молодое поколение. В лагере же Эрнст Хадерман открыто выступал против нацистских взглядов офицеров, обличал Гитлера, осуждал войну, доказывал, что в интересах Германии покончить с ней. Ему, да и всей его группе, на первых порах было трудно - многие офицеры третировали их, даже угрожали физической расправой. Но антифашисты не сдавались, смело отстаивали свои взгляды.
И вот они выступили с листовкой-обращением к офицерам вермахта (это было после поражения группы армий "Центр" под Москвой). Листовка-обращение изобличала Гитлера, обнажала противоречия в вермахте и направляла растущее недовольство среди офицеров против Гитлера. Авторы обращения указывали, что "смещение генерал-фельдмаршала фон Браухича - это пощечина всему германскому офицерству. Верховное командование Гитлера - это несчастье для всей германской армии, для каждого офицера и солдата... Гитлер внес раздор в ряды немецкой армии. Недоверие друг к другу, групповая борьба раскалывают офицерство. Тон задают сопляки из СС и гестапо. Дух нацистских ландскнехтов вытесняет дух дружбы, традиций и чести".
Далее пленные офицеры доказывали соотечественникам, что "ни при каких обстоятельствах Германия не может выиграть войну против Англии, России и Америки ". Выход? "Взять знамя в собственные руки и спасти наше отечество" - пусть даже ценой внутренней борьбы "между присягой, которую мы принесли недостойному, и долгом по отношению к нашему отечеству".
"Начинайте борьбу за спасение Германии, за свержение Гитлера и его режима!" - таким призывом заканчивалось это обращение, ставшее, без преувеличения, новым словом в пропаганде среди офицеров вермахта, ибо оно, во-первых, учитывало недовольство Гитлером старых служак-офицеров и даже генералов бывшего рейхсвера - недовольство, еще не вылившееся, правда, в какие-либо формы противодействия, а во-вторых, оправдывало нарушение военной присяги, коль скоро принесена она "недостойному". Понятно, что такой афронт со стороны еще недавних "боевых друзей" вызвал в лагере жаркие дискуссии, способствовавшие дальнейшему размежеванию среди пленных офицеров.
Эта политическая акция бывших офицеров вермахта, перешедших в лагере для военнопленных в стан антифашистов, стала, конечно, известна и в самом вермахте - из листовок и специальных статей, опубликованных газетой "Фрайес Дойчланд", вызвав, как утверждали новые пленные, в офицерской среде расслоение, скорее, разумеется, тайное, скрытое, нежели явное и открытое, которому еще предстояло зреть и зреть...
Красногорский лагерь часто посещали руководящие деятели коммунистических партий Германии, Румынии, Италии, Венгрии и Австрии. Они встречались с военнопленными, вели среди них антифашистскую пропаганду. 9 апреля я получил указание сопровождать в Красногорский лагерь Председателя ЦК КПГ Вильгельма Пика и члена ЦК Антона Аккермана. Германские коммунисты уже не раз адесь бывали, но вот контакты с пленными офицерами налаживались трудно. Поскольку влияние политорганов Красной Армии на офицерский корпус противника все еще было незначительным, эта поездка имела определенный смысл и для меня. Я до сих пор слышу глуховатый, рокочущий бас Вильгельма Пика, несколько резковатый, когда он возбуждался, разговаривая с офицерами, которые, словно бы нарочно, не хотели понимать его.
