Наталию Владимировну я знал с первых дней войны. Она добровольно вступила в армию, воевала в истребительном отряде в тылу врага, не раз отличалась в бою, за что была награждена орденом Красного Знамени. Как политически зрелого коммуниста, хорошо владеющего немецким языком, ее выдвинули на работу в седьмое отделение политотдела 20-й армии. И здесь Звонарева зарекомендовала себя умелым и неутомимым пропагандистом: допрашивала пленных, составляла программы агитпередач, готовила в ротах рупористов-агитаторов, сама обращалась через громкоговорящие установки к немецким солдатам. Забегая вперед, скажу: в конце войны Звонареву выдвинули на работу в наш отдел, и мы в полной мере могли по достоинству оценить ее добросовестность, аккуратность и умение работать.
Уже после войны, собирая материал для воспоминаний, я обнаружил в архивах представление, подписанное командиром 170-й стрелковой Речицкой, ордена Суворова II степени дивизии полковником С. Г. Цыпленковым: "За хорошую работу по разложению противника, посылку 36 пленных-агитаторов в расположение врага, за пленение 1301 немецкого солдата, за проявленные при этом мужество и отвагу тов. Тощев достоин правительственной награды..."{77}, Дмитрий Иванович Тощев - капитан, старший инструктор политотдела этой дивизии. До войны он был учителем, в 1941 году вместе со своим классом вступил в ополчение. Воевал на Западном, Сталинградском, Центральном и 2-м Белорусском фронтах. Дважды был ранен и дважды награжден орденом Красной Звезды и медалью "За оборону Сталинграда". К ним прибавилась новая награда, за подвиг в Белорусской операции Д. И. Тощев удостоен ордена Красного Знамени. Он и ныне - активный общественник, пропагандист.
...Глубокой ночью меня вызвали к прямому проводу. Начальник седьмого отдела политуправления 2-го Белорусского фронта подполковник С. И. Рощин коротко доложил:
- Наш ультиматум принят!
Речь шла об ультиматуме, с которым командующий фронтом генерал-полковник Г. Ф. Захаров обратился к окруженной восточнее Минска вражеской группировке. Требуя капитуляции, он выдвинул следующие аргументы: немецкое командование не в состоянии помочь окруженным - они в глубоком тылу Красной Армии; к тому же группа армий "Центр" подверглась "катастрофическому разгрому" - пленено свыше 80 тысяч ее солдат и офицеров, в том числе 12 генералов. Сотни тысяч экземпляров этого ультиматума были распространены среди окруженных, содержание его многократно передавалось через громкоговорящие установки. И вот, вняв здравому смыслу и категорическому предупреждению, исполнявший обязанности командующего 4-й немецкой армией генерал-лейтенант Винценц Мюллер по собственной инициативе перешел к нам в плен. Он охотно согласился отдать приказ своим войскам "прекратить борьбу", собираться в группы по 100-500 человек и во главе с офицерами или унтер-офицерами направляться в расположение Красной Армии. "Мы должны, - писал он в приказе, - показать дисциплину и выдержку и как можно быстрее начать проводить эти мероприятия".
В политотделе армий приказ был отпечатан на машинке в 40 экземплярах, и каждый из них генерал Мюллер подписал собственноручно, что крайне важно для немцев. Затем он провел беседу с двадцатью немецкими пленными, уговорив их вернуться в лес и довести его приказ до всех групп и отрядов. С каждым посланцем Мюллера пошел наш парламентер. За два дня, 9-10 июля, они привели до 2000 солдат и офицеров. Немного, конечно. Тогда генерал подписал еще 1500 экземпляров приказа, и пленные привели еще 2000. Мюллер принял предложение наших политработников направить личные письма командирам отдельных немецких частей. Вот как он аргументировал, например, необходимость сложить оружие в письме командиру 267-й пехотной дивизии генералу Дрошеру: "Мы теперь уже не можем больше служить нашему общему делу. Для этого мы сковываем слишком мало сил противника. Мы не можем также перекрыть противнику ни одной важной дороги. Поэтому нельзя брать на себя ответственность за дальнейшее кровопролитие и продолжающееся страдание раненых. Мой приказ прекратить борьбу относится и к 267 пд. Мы прекращаем ее с честью". Замечу, кстати, что доводы письма подействовали: оставшиеся в живых солдаты и офицеры дивизии капитулировали. Что же касается самого Мюллера, то он быстро включился в работу Национального комитета "Свободная Германия", стал его активистом. Об антифашистских национально-патриотических делах генерала немцы узнали из нашей листовки, изданной 17 июля 1944 года под названием "Разумный шаг генерала Мюллера". После войны он служил в Национальной народной армии ГДР"
