Многие вопросы волновали меня. Успокаивало лишь то, что во главе фронта стоял Фрунзе, который переживал не меньше нас. Я верил в полководческий талант Михаила Васильевича, знал, что он примет все необходимые меры для нанесения врагу сокрушительного завершающего удара.
Я видел, что не спал и Климент Ефремович. Он то и дело тяжело ворочался на койке, глухо кашлял - простудился.
Поднялись затемно. Вышел на улицу. Холодно, сыро. 132
Где не проходили войска - у изгородей, в огородах, - белел снег. С хмурого неба падал не то дождь, не то снег.
Завтракали вяло. Перебрасывались незначительными фразами, о бое избегали говорить. С нетерпением ждали донесений с фронта, и вот наконец долгожданная весть: наши форсировали Сиваш и зашли в тыл врагу. Вскоре с порывами ветра стали ясно доноситься звуки канонады, напоминавшие раскаты грома: это 51-я пошла на штурм Перекопа.
Мы повеселели.
- Теперь надо везде жать, на всех участках, - сказал Минин, - особенно на Чонгаре.
- Жать?! - усмехнулся Ворошилов. - Там в тыл не зайдешь, а в лоб попробуй...
Да, Чонгарский перешеек был крепким орешком. Узкая дамба, по которой пролегал железнодорожный путь, была на виду у врага, и врангелевцы вели по ней прицельный артиллерийский огонь. Всюду, на каждом клочке суши, - окопы с густыми рядами проволочных заграждений, блиндажи, лисьи норы, различные укрытия, траншеи, ходы сообщения. Боевые корабли врага защищали Чонгар со стороны Генического пролива.
- А что наши моряки делают, чем занимаются? - заметил Минин. - Есть же у нас флот на Азовском море! Хозяйничают белые на море как хотят.
Мы промолчали. Как-то сложилось так, что взаимодействия войск фронта с Азовской военной флотилией не получилось{49}
- У нас тяжело на душе, а каково командующему, - сказал Ворошилов, видимо отвечая каким-то своим мыслям. И добавил, вставая: - Поеду в дивизии. Как там конники готовятся к походу в Крым? Надо торопиться. Все-таки, думаю, передышка для Первой Конной будет короткой.
- Дай бог! - отозвался Минин.
Климент Ефремович не напрасно заговорил о Фрунзе. На плечах командующего, на его партийной совести лежала тяжелейшая ответственность за исход сражения.
Какие сомнения одолевали Михаила Васильевича, хорошо видно из его доклада Главкому за первые два дня штурма Перекопа (в копии Владимиру Ильичу) от 10 ноября. Фрунзе писал, что, несмотря на бодрое настроение нашей пехоты, продвижение совершается крайне медленно и в данный момент он, Фрунзе, не может сказать, будет ли армией теперь же выполнена задача по овладению Юшуньскими позициями. В связи с бездействием нашего флота, чрезвычайной трудностью форсирования в лоб чонгарских переправ и ввиду овладения нами Перекопом и Армянском центр тяжести удара командюж перенес на Перекоп. В настоящее время вблизи его сосредоточена вся 2-я Конармия, а на Литовском полуострове уже действует 7-я кавдивизия, туда же получила приказ двигаться 1-я армия, как только мы овладеем. Юшунем. Сегодня с рассветом направилась к Перекопу и 46-я дивизия, приданная временно 2-й Конной армии, с задачей ударить на Джанкой. Фрунзе отмечал также, что на подготовке операции крайне тяжело отражается отсутствие железнодорожной связи с тылом.
Части войск, особенно 30, 51, 52 и 15-й дивизий, находятся все время под открытым небом без возможности укрыться и при крайне недостаточном обмундировании. Особенно плохо с обувью, которая за дни быстрых маршей страшно истрепалась.
"В связи со всем изложенным должен сказать, что задача овладения перешейком отнюдь еще не разрешена и может потребовать от нас крайне большого напряжения сил"{50}.
Ожесточенные бои на Перекопе продолжались днем и ночью в течение 8, 9, 10 ноября. И та и другая сторона истекали кровью.
Наконец обстановка коренным образом изменилась в нашу пользу. Боевой порыв и мужество красных героев, не жалевших в боях за Советскую Родину, ее великое будущее, за счастье своих детей ни сил, ни самой жизни, принесли желанный успех.
В ночь на 11 ноября 51-я и Латышская стрелковые дивизии, преодолевая упорное сопротивление врага, неся потери от флангового огня неприятельских кораблей, прорвали последнюю линию юшуньской укрепленной полосы противника и вышли на оперативный простор. В тот день советское радио сообщило: "Срочно. Всем, всем. Доблестные части 51-й Московской дивизии в 9 часов прорвали последние Юшуньские позиции белых и твердой ногой вступили на чистое поле Крыма. Противник в панике бежит. Захвачено много пленных, артиллерии, морских дальнобойных орудий, пулеметы и прочие трофеи, кои выясняются. Преследование продолжается".
