- Мерзик, каз-злина, назад давай! - шепотом закричал Юрик, но друг его не услышал. Зато услышали в доме. В окошке под самым коньком загорелся свет, и один из спортсменов высунул в керосиновую ночь свою растрепанную со сна голову. Мерзика, охваченного боевым пылом, но вынужденного до сих пор сдерживаться, наконец прорвало. Размахнувшись, он закинул высоко в небо почти пустую канистру и с гулким громом приложил еe к голове своего обидчика.
- Леня! - взвыл контуженый дурным голосом. - Сюда!
- Мерзик! - заорал снизу Юрик. - Ноги!
Но тот уже не слышал ничего, да и бежать ему было некогда. Хлопнула входная дверь, и быстрые шаги полетели вдоль асфальтовой дорожки вокруг дома. Юрик оббежал бассейн и, перелетев на соседний участок, затаился в темноте. Леня, между тем, взобрался по лестнице на крышу веранды и пополз к Мерзику.
- Кыш! Пашел! Пашел! - заорал Мерзик и еще раз ранил преследователя. Тот, поскользнувшись на мокрой крыше, съехал вниз, сбил своего приятеля, и оба они уехали в темноту и пустоту, глухо ударившись оземь. И тут же на фоне богатой бархатной декорации с луной и звездами, повисшей над городом Херсоном, зажегся огонeк мерзиковской зажигалки. Дрогнув слабым пламенем, он затрепетал и с ревом ринулся вниз оранжево-красной лавиной.
Дом полыхнул, как в кино. Мерзик исчез в пламени. Внизу под ним черные фигуры метались по озаренному ярким светом двору. Они несколько раз попытались забежать в дом, но жар отбрасывал их прочь. Они пытались, встав в цепочку, передавать воду ведром из бассейна и заливать огонь, но скоро бросили эту затею.
Юрик тем временем ломаной тенью летучей мыши несся зигзагами прочь от жуткого места, несся, оставляя за спиной яростный собачий лай, шаткие заборы, кривые черные улочки, поросшие бурьяном пустыри, спящие дома, заколоченные лавки и чьи-то крики, пока не выбежал на трассу. Кровь стучала в висках, он задыхался. Минут через пятнадцать он вышел к автозаправке. Незамеченным залез в кузов грузовика, который довез его до какого-то колхоза под Одессой. К утру он был дома.
9
"Здравствуй, дорогой брат! - писал Ярошевский скачущим стариковским почерком. - Жизнь по-прежнему понемногу уходит от меня, хотя я всячески стараюсь удержать, что возможно. До конца октября ходил на пляж и купался в трубе, о которой, кажется, писал тебе уже. В трубу, говорят льется вода из подземных минеральных источников и на вкус, действительно, ощущается сероводородный привкус. Хотя никто не даст никаких гарантий относительно того, что питает этот источник. Утешаю себя тем, что пока не заболел ничем кожным, стало быть - чисто.
Вообще нет никаких приборов, которыми можно было бы проверить состояние окружающей среды, приходится всe проверять собственной шкурой. Давеча на "Привозе" купил капусты у бабки совершенно сельского вида. Кочаны на глазок были белоснежными, но, поев, ощутил страшную боль в левой почке и мочился с резями. Видно, дура, удобрила собственный огород ворованными гербицидами. Хотя, конечно, могла украсть и не гербициды, а саму капусту прямо с колхозного поля. У нас действует всe тот же старый принцип - нашел, украл, как Бог подал.
Большое тебе спасибо за магнитофон и кассеты. Признаться, не узнал покойника Бейси, поскольку звук на кассетах непривычно чистый. Впечатление такое, как будто играет кто-то другой. Не восприми, это как проявление недовольства, видимо, с годами меняется восприятие. Что до твоего приглашения, то вопрос тут сложный. Да, времена, действительно, поменялись, и уверен, что ни с какими сложностями при выезде не столкнулся бы. Произошло то, о чем мы так много говорили в юности. Получив свободу, теряешь желание пользоваться ею. Я не остерегаюсь бросить нажитое, хотя, как ты понимаешь, нажить здесь что-то было невозможно и всe, что у меня есть, это оставленное матерью. Боюсь оказаться в зависимости от новых обстоятельств, от пособия или пенсии, которые мне могут выделить или не выделить, а тебя тоже не хочется нагружать заботами о себе. О работе говорить поздно. Меня вполне удовлетворяет предложение о том, чтобы передать тебе имеющееся у меня и время от времени получать от тебя помощь, которая бы помогла мне продержаться здесь. Цены на все, особенно на продукты растут на глазах. Положа руку на сердце, пока я еще дышу, расставаться с этим жалко. Но сколько мне еще дышать? Успокаивает то, что у тебя есть дети и это останется в семье. Могу предположить, что, как и все дети, они мало обеспокоены нашими проблемами, но хочется надеяться на лучшее. Обнимаю тебя,
