Торк встал и двинулся к разбитому креслу, морщась от боли в голове, потому что все, что требуется для выживания, находилось там. Он подошел к обломкам и с недоумением стал разглядывать то, что находилось перед ним. Кресло считалось неуничтожимым даже при посадке в раскаленную лаву, оно могло войти в плотную атмосферу и не сгореть, и даже в радиоактивном аду вновь рожденной звезды сумело бы просуществовать не один месяц.
А вот простого падения с километровой высоты не выдержало, и сейчас это чудо инженерного гения представляло собой гору смятого и порванного пластика с вкраплениями различных металлов.
Ящик с оружием отлетел в сторону, мощный корпус оказался покорежен, несмотря на сложную конструкцию и многослойный пластик.
Евгений толкнул ногой обломки, дверца с жалобным скрипом отвалилась, и он увидел разбитый «плюшкомет». Такое название мощному оружию придумал кто-то из десантников, и оно прижилось. На самом деле, это была небольшая плазменная пушка, которые могла прожечь все, даже броневые пластики.
С таким оружием можно было пробить приличную пещеру или туннель в горах, на поле боя подбить челнок или броневую черепаху — робота из последних достижений военных лабораторий, да и во многих других случаях выручало из беды.
Но сейчас плюшкомет был абсолютно бесполезен, так как основная и вспомогательная зарядные батареи развалились на части.
Он остался без оружия, следовательно, его шансы на выживание упали минимум в два раза. Евгений выругался, сплюнул и полез к аварийному комплекту, который позволял прожить с минимальным комфортом примерно месяц.
Здесь ему тоже не повезло: ящик оказался пробит в нескольких местах, крышка отвалилась, а когда он разгреб обломки, то увидел, что коробки с аварийным пайком раздавлены.
— Так… — задумчиво протянул Торк. — С каждой минутой жизнь становится веселее и короче. Надо посмотреть на челнок. Если и там все плохо, то можно дальше не суетиться, а спокойно готовиться к смерти.
Евгений пошел к челноку по широкой дуге, чтобы издалека определить повреждения. И чем больше он замечал, тем противнее ему становилось. А когда подошел ближе, то понял, что челнока больше не существует — на каменных плитах лежала гора металлического лома и разбитой защитной керамики.
Многослойные баки с топливом оказались пробиты, им даже не хватило закаченного между слоями пластика, чтобы зарастить повреждения.
Он наклонился к тому месту, где находился шлюз, и услышал капанье внутри покореженной массы, приглядевшись, увидел коричневые облачка пара, поднимающиеся к светло-зеленому небу. Это было явным признаком того, что топливо попало внутрь Хорошо, что оно не горюче и не взрывоопасно, иначе все давно бы взорвалось, и от челнока осталась только кучка пепла. А может, так и лучше было бы?
Евгений обошел шатл, уже ни на что больше не надеясь, убедился, что попасть внутрь невозможно, оба люка оказались смяты и заклинены, а броневая плита, через которую выбросило его кресло, покорежена. Огромная вмятина на боку сообщала о том, что двигатели уничтожены, а коричневый дымок, выходящий изнутри, говорил, что попавший внутрь едкий катализатор разрушил все, что не помялось и не разбилось.
Все. Конец. То, чего не бывает.
Почти неуничтожимый челнок полностью разрушен и теперь валяется как смятая консервная банка на взлетном поле неизвестной планеты. Если прибавить к этому потерянный комплект для выживания с оружием, палаткой, инструментом и прочими необходимыми вещами, включай одежду, то шансов у него на выживание не осталось.
Можно начинать копать могилу, правда, без лопаты и это невозможно, а она осталась в грузовом отсеке шатла.
Торк с грустью подумал о том, что не зря в звездную разведку отбирают только тех, кто прошел жесткую жизненную школу, привык к страху и отчаянию и смирился с неизбежной смертью. Любой другой человек на его месте не стал бы ждать тягостного продолжения, а просто застрелился бы, и возможно, оказался прав. А вот он этого сделать не может, потому что нацелен на борьбу до последнего своего вздоха, да и пистолет остался в челноке, лежит себе внутри смятого корпуса, как и многое другое.
