Провансальский триптих - страница 16
«Душа моя трепещет, как судно на волнах…» — пел великий трубадур Бернарт де Вентадорн (Canso, около 1150).
Зимой 1993 года Альбер Ийюз из Департамента подводной археологии в Марселе совершил необычайное открытие. С помощью современной, очень точной лазерной техники он обнаружил на западной стене внутренней монастырской галереи, среди множества разных знаков и символов, около двух десятков граффити[49], тщательно процарапанных острым резцом в камне. На всех были изображены лодки и галеры — парусно-гребные корабли прибрежного судоходства, известные на Средиземном море с античных времен и использовавшиеся вплоть до XVI века; подобные изображения есть на греческих кратерах[50] и вазах V века до н. э. В аббатстве их, вероятно, процарапывали кончиком ножа. Почему, зачем? Что они означали? Была ли это благодарственная жертва покровительнице мореходов Stella Maris?[51] Или знак пилигримов, отправляющихся в Святую землю, магическое заклятие, охраняющее от гибели в морских волнах? А может быть, просто символ неутоленной тоски по Великому Морскому Приключению? Тщательные лабораторные исследования показали, что появились эти изображения на рубеже XI и XII веков. Осведомленность об устройстве галер и лодок подсказывает, что создателями граффити были, по всей вероятности, моряки или кораблестроители. Но ведь построенные Юлием Цезарем судоверфи в расположенном неподалеку Тренкетае уже девять столетий бездействовали, а море отступило на десятки километров к югу! Что ж, еще одна тайна вдобавок к прочим.
Граффити просуществовали около десяти веков — незамеченные, обросшие оранжевым мхом и кристалликами минеральных солей. Подобные, гораздо более старые (III век) изображения были найдены на стенах римского города Гланум около Сен-Реми-ан-Прованс.
>Монмажур, галера под номером 6.
>Приводится в движение латинским парусом и веслами. Использовалась в западных водах Средиземного моря (Италия, Франция, Испания) с античных времен до XVI века. >Была известна также на Балтийском море до начала XIX века
>Монмажур, галера под номером 10.
>Парусное оснащение и весла — аналогичные. Использовалась также в прибрежном судоходстве для буксирования грузовых плотов или древесины
>Монмажур, галера под номером 2.
>Весла, вероятно, сложены. Оснащена так называемой échelle d’echouage, спасательной лестницей, известной по рисункам на греческой керамике V века до н. э.
>Монмажур, судно под номером 21.
>Силуэт и угловой руль, empenta, указывают, что судно использовалось в прибрежном парусном судоходстве. На подобных судах плавали по Роне вплоть до XVII века
Со стен Монмажура, с самого края крутого, обросшего плющом обрыва, открывается вид на зеленую долину Роны. Слева в голубоватой дымке маячат белые, как мел, скалы — форпост Малых Альп — с пятнами колючего кустарника и карликовых дубов. Пейзаж просматривается до самого горизонта: дороги, кипарисы — языки черного пламени, скалы, остатки римского акведука, прямоугольники рисовых полей, будто обращенные к небу зеркальца воды, в которых отражаются облака. Вдалеке, справа, словно на раскрашенной акварелью гравюре, излучина большой реки, речные суда, красноватая черепица крыш и башни Арля: четырехугольная, под каменной крышей, башня собора Святого Трофима; часовая башня мэрии; церковь Святого Цезария; на скалистом пьедестале церковь Нотр-Дам-де-ла-Мажор — храм Братства пастухов. Панорама города сверху смотрится как из гондолы воздушного шара.
В западной части неба горизонт уже окрашен красным. Воздух застывает, умолкают цикады, от нагретой земли исходит запах чабреца и мяты, в кронах деревьев лениво чирикают укладывающиеся спать птицы. Пора возвращаться. Когда поднимается вечерний ветер, путь из Монмажура в Арль на велосипеде занимает больше часа. От налетающего справа вихря покрывается рябью вода на рисовых полях, взлетают в воздух тучи листьев и травы, перехватывает дыхание. Значительную часть пути приходится преодолевать пешком, борясь с резкими порывами ветра. Защитят от него только первые дома предместья. Теперь можно снова сесть на велосипед. И вот опять горбатый мостик над каналом, потом длинная некрасивая улица и, наконец, виадук, прогалина в том месте, где стоял Желтый дом, и извилистые городские улочки. Холодный ветер набирает силу, развлекается, крутя пируэты на пустых площадях, пляшет, срывает с крыш черепицу, преследует запоздалых прохожих, гремит вывесками магазинов. Арль отплывает в ночь, закутывается в звездный плащ, готовится погрузиться в сон. Где-то далеко среди туч, словно предостережение Икару, мигает одинокая звезда — это Монмажур.
