Имелось у него и имя. Причем не одно, а сразу два. Одним его наградили те, кто однажды попытался уничтожить это огромное создание: Подрикарчер. Что в переводе с их языка обозначало «Рвущий внутренности и сознание». Само оно себя называло неожиданно мелодично и чуть ли не ласкательно: Ситиньялло. Точного перевода при этом не имея, но подозревая, что именно так его в детстве называли незафиксированные памятью родители. Философия Подрикарчера Ситиньялло о своем происхождении не являлась постоянной и частенько видоизменялась под воздействием внешних факторов и различных раздражителей. Но вот вера в собственных родителей сохранилась у существа твердая и незыблемая. Его самого смущало, что конкретно их вспомнить не мог, хотя вполне естественно, что мысленно представлял по собственному образу и подобию.
Арсенал памяти у существа, помноженный на тысячелетний опыт, тоже имелся огромный. Что-то он почерпнул у живших здесь когда-то аборигенов, что-то высмотрел и выпытал у тех пришельцев, которые его пытались уничтожить, о чем-то догадался и додумался сам, пользуясь неограниченным временем для медитаций и размышлений. Хотя в конечном итоге Подрикарчера нельзя было назвать умником с философским складом ума. С его невероятными гипотетическими возможностями, он явно походил на существо ущербное, несомненно больное. По врачебной терминологии Ситиньялло, скорее всего, являлся неким врожденным дебилоидом с ярко выраженными отклонениями в психике.
И никто, даже те «санитары космоса», которые его пытались уничтожить, не знал, кто он на самом деле, кто его создал или родил и откуда взялся Подрикарчер в недрах гор. Ну а сам он себя называл Хозяином гигантского массива, его рачительным садовником и несомненным защитником.
А в данный момент Подрикарчер возбудился от предстоящих событий, с нетерпением ждал приближающегося развлечения и однозначного пополнения запасов живительного белка. Вначале он внимательно наблюдал за странным чужаком, который прибыл пешком из выжженной пустыни, отоспался, а потом приступил к поеданию той живности, которую приходилось с таким трудом взращивать и заботиться о ее увеличении. Но сразу уничтожать пришельца Хозяин не стал. Он хорошо помнил ошибки своей молодости, когда его растущая плоть, требовавшая живительной подпитки белком в гигантских количествах, поела всех аборигенов, вернее, те жалкие остатки цивилизации, которые сохранились на перегретой планете. Гораздо позже он осознал, что если аборигенов растить и оберегать, как лягушек, то они начинают быстро размножаться. А их белки, или, иначе говоря, высокомолекулярные органические соединения, стояли на много уровней по качеству выше, чем у земноводных или жалких рачков. То есть не уничтожь он с голоду популяцию аборигенов, придержи вовремя свои юношеские инстинкты, сейчас бы вообще ни в чем горя не знал.
Впоследствии он попытался исправить свою ошибку. И не стал сразу уничтожать агрессивных «санитаров космоса», как они себя называли. Он пленил почти всех, загнал в самую удобную и омываемую водами источников пещеру и попытался дождаться прироста поголовья. Увы! Людишки только изводили лягушек, пачкали воду, топтали с таким трудом выращенный мох, но размножаться никак не желали. Так что, когда прошло два года, Подрикарчер был вынужден прекратить эксперимент и переработать пленников на так желанные для него белки. Правда, за те два года он понял самое главное: для успешного существования питомника необходимы разновидности людей. То есть они должны быть разного пола. А «санитары» оказались все одного.
Еще за эти два года Хозяин сумел освоить язык пленников на начальном уровне и даже слегка изучить их историю и смысл существования. Но это было неинтересно. Гораздо больше привлекали и интриговали попытки чужаков обхитрить, уговорить своего тюремщика выпустить их на свободу. Что они только не придумывали! Как только не пытались своим немалым коллективом измыслить нечто эффективное, что могло бы одурачить дебилоидное, по их мнению, создание. Но они так и не поняли главного: Хозяин прекрасно чувствовал их эмоции. И этого оказалось достаточно. Любая ложь, подспудная хитрость или попытка запутать в логике размышлений приводила лишь к обратному, совершенно противоположному результату. У существа лишь крепло убеждение: чужаки желают только смерти добряку Ситиньялло.
