А толку — пшик! Окопалися, сучьи дети! А тама вона мертвяков полон лес! Пленил
солдатиков немец-то, загнал и забыл! Каждный день как мухи мрут! А вы тута
цветочки садитя! Тьфу на вас!
Лена потихоньку отстала, мужчины ее нагнали:
— Ну и? — спросил Сашок. — Умыл?
— Под Барановичами лагерь военнопленных, — сообщила глухо, переводя услышанное
от деда на внятный язык. — Высокая смертность. Фрицам плевать на них: согнали и
забыли. Ни еды, ни воды, ни медпомощи. Вот они и умирают. Местных трупы убирать
гонят, свозить на телегах. Куда — не знаю.
Дальше шли молча, мужчины как язык проглотили, да и девушке говорить не хотелось.
Настроение к черту уехало.
— Отыграемся еще, — сказал Тагир уже у Бугра — камень.
Радость от появления радиоприемника в отряде была огромной. Мужчины весь вечер
шутили, с уважением поглядывали на добытчиков, а те друг на друга не смотрели —
паршиво отчего- то на душе было.
С того дня изменилось к Лене отношение и командира. Она стала настоящей связной
и начала курсировать из отряда в Мозырь, Пинск, Ганцевичи, Баранавичи, передавая
сводки с фронта подполью, принося в отряд данные о фашистах.
В городах, деревнях, поселках появились листовки подполья, загремели взрывы.
Белорусская служба порядка "Полесская сечь" провела акцию по "освобождению
Полесских земель от "большевистской заразы". К сентябрю "летучие отряды"
перебили и рассеяли на линии Столин, Сарны, Олевск, Овруч, больше пятнадцати
тысяч не сумевших прорваться к своим и оставшихся воевать на оккупированной
территории советских войск.
Часть влилась в отряд имени Ленина.
За сентябрь партизанам с помощью подполья удалось взорвать электростанцию,
водокачку, повредить железную дорогу, пустить состав с бронетехникой под откос,
убить более двухсот только полицаев.
В ответ режим ужесточился. Если с самого начала фашисты не миндальничали с
населением, с первых дней руководствуясь в своих действиях лишь двумя правилами:
террор и принуждение, то к сентябрю вовсе озверели. По деревням и весям
прокатилась волна жестоких репрессий. Народ притаился, не зная кого винить, к
кому примкнуть.
Полицаи зверствовали наравне с гитлеровцами, искали «бандитов», как называли
партизан, но хватали всех кого хотели, вешали, жгли, расстреливали, а заодно
грабили и насиловали. А наряду с настоящими советскими партизанами начали
активно действовать и Белорусская народная партызанка. Они были против и красной
и коричневой чумы, но при этом грабили и убивали, как последние, вламывались в
хаты, уводили скот, забирали последнее.
Простые люди не понимали, кто есть кто, не знали, кому верить, кому нет, и
затаились.
А меж тем, надвигались не только холода, но и голод.
В начале октября Лена несла очень важный груз из Ганцевичей. Путь лежал мимо
деревни и она решила, завернуть, во-первых, немного обогреться, во-вторых,
узнать что-нибудь, в — третьих, в заветном кармане на спине были три листовки.
Было бы хорошо наклеить их и здесь, чтобы люди знали — война не закончилась
победой фашистов, их войска не маршируют на Красной площади, товарищ Сталин жив,
а Красная армия героически стоит за каждый клочок родной земли, а не сдается
полками, как писали в газетах и листовках фашисты.
Завернула и попала в облаву. Полицаи из местной жандармерии и группа СС сгоняли
всех на площади и церквушки. Прикладами, пинками выгоняли из домов всех от мала
до велика. Схватили и Лену. За шиворот притащили к стоящему перед толпой офицеру
и пихнули в ноги. Девушка прокатилась и сжалась, решив, что самое лучшее,
изобразить дурочку.
— Встат! — рявкнул переводчик. Девушку подняли и, она увидела… Игоря.
Глаза в глаза, лицом к лицу — перед ней в немецкой форме офицера СС, в черном
блестящем плаце, заложив руки за спину, с каменным лицом стоял ее брат! Холеный,
лощеный, аккуратный, с чуть брезгливой миной на лице — стоял и холодно
разглядывал ее, как какое-то чучело.
У Лены горло перехватило, сердце замерло. Губы дрогнули и сжались.
— Где ты взял этот страх, Ганс? — спросил держащего ее за шиворот капрала
Игорь.
— Очень подозрительная личность, герр обер — штурмфюрер! — отрапортовал тот. —
Ее нашли на краю деревни, по документам — не местная! — подал отобранный у
