Просветленные видят в темноте. Как превратить поражение в победу - страница 5
– Смотри, допустим, ты столкнулся с тяжелой болезнью, – сказал брат Пон.
Я кивнул.
– Страдания, как ты ныне прекрасно знаешь, не имеют реальной сущности. Представляют собой не более чем мгновенно длящиеся комбинации впечатлений-дхарм.
– Ну да, – подтвердил я, хотя и без особой охоты.
– Но это же не значит, что болезнь не нужно лечить?
Я заморгал, пытаясь ухватить концепцию.
– Да, алчность и ненависть точно так же не имеют истинного существования, – продолжил монах. – Но они могут порождать карму, вызывают появление новых «семян». Прорастая, те вызывают ситуации, неизбежно связанные со страданием… ведь так?
Логика брата Пона выглядела безупречной, но меня она в этот момент не радовала совершенно.
– Поэтому с устранения аффектов, на санскрите именуемых клеша, все и начинается.
– То обучение, которого на самом деле не было? – пробормотал я с недовольством в голосе.
– Именно! – монах просиял. – А теперь посмотри на этих людей… Что ты видишь?
Туристы, получившие в момент посадки таблетки от морской болезни, дремали в шезлонгах, мои друзья во главе с именинником собрались в кучку и оживленно что-то обсуждали.
– Образы, порожденные моим сознанием, – еще более мрачно заявил я.
– Тоже верно, – согласился брат Пон. – Но за этими образами есть другие существа. Разумные, обладающие таким же осознанием, как и у тебя…
– Ну, не совсем таким же!
– Их алая-виджняна ничем не отличается от твоей, уж поверь мне. Абсолютно. Сияет, будто солнце на внутреннем небосводе, только вот скрыта плотным слоем облаков.
– Тогда к чему то, через что я прошел? – поинтересовался я почти с отчаянием. – Неужели все зря?
– Как сказал один из древних: «Нет ни одного живого существа, что не было бы наделено истинной мудростью. Только цепляющиеся за омраченное сознание не могут реализовать ее. Если же отсечь омраченное сознание, то истинная мудрость тут же воссияет».
Я открыл рот, чтобы обрушить на брата Пона лавину вопросов, но он остановил меня, подняв руку:
– Поразмысли об этом. После того, как справишься с эмоциями.
С дайв-бота я спустился в чуть более спокойном, но все еще мрачном расположении духа.
– Ну что, поехали? – заявил брат Пон после того, как я распрощался с друзьями.
Удивительно, но никто из них, даже ехидная Аня, не сказал ничего по поводу того, что я всю дорогу болтал с неизвестным тайцем.
Монах, для того чтобы сойти на берег, приоделся, дополнил шорты сандалиями и яркой безрукавкой, сплошь покрытой вышивкой, а на плечо повесил рюкзак, потрепанный, но крепкий.
– Куда?! – осведомился я, ощущая, как в душе поднимается волна ужаса.
С брата Пона станется отвезти меня на автостанцию, облачить в монашеское одеяние и утащить на пару-тройку месяцев в какой-нибудь дикий угол Таиланда, а то и за его пределы.
– Не пугайся, – он ухмыльнулся, показав ровные зубы. – Всего лишь к тебе. Посмотрю, как ты живешь… и надо же мне где-то переночевать?
Дела в последний год у меня шли очень хорошо: и интернет-магазин, и обычные приносили достаточно денег, поэтому я недавно переехал из одного кондо в другое, по соседству, снял большие апартаменты с видом на море.
– Поехали, – отозвался я, и мы направились к моей машине, запаркованной на площади около пирса.
Увидев черный ниссановский пикап, брат Пон удовлетворенно хмыкнул.
– Нормально ты тут устроился, – сообщил он.
Всю дорогу до дома я просидел как на иголках, ожидая от монаха очередной каверзы. Охранник, запуская меня на парковку под кондоминиумом, сдержанно кивнул, а на моего спутника покосился с изумлением.
Брат Пон высунулся в окно и сказал что-то по-тайски.
Охранник заулыбался, точно встретил близкого родственника, а затем хлопнул себя по лбу и рысцой побежал за машиной.
– Мистер Олег! Мистер Олег! – закричал он. – Тут вас спрашивали! Двое!
– Кто и зачем? – осведомился я, выкручивая руль, чтобы заехать на свободное парковочное место.
Охранник нахмурился и пожал плечами:
– Мужчины… Не фаранги…
Пара тайцев наводила справки обо мне в кондо, где я живу? Зачем? Что им надо?
В лифте я встретил соседей с девятого этажа, со мной они любезно поздоровались, а вот на брата Пона уставились с натянутыми ухмылками. Решили, должно быть, что я завел себе дружка из голубых, но почему-то не нежного юношу, а мужика в возрасте, с сединой в волосах.
