Жена друга Миши недолго верила его записке. Пришлось ей сказать, что Мишу задержали в области для проверки. Когда человек занимает такую должность, его приходится проверять. И разве одного Мишу задержали для проверки?
Дедушка был на такой работе, что он мог знать многое, но не о многом мог говорить. Он даже попытался сам что-то выяснить, но ему сказали, что выяснять не надо.
Дедушка понял и перестал выяснять. Жена Миши уехала из поселка подальше от сочувственных и недоброжелательных взглядов. Она писала дедушке письма. Она не знала, что он ее мужа арестовал. И он ей на все письма отвечал, потому что не считал себя виноватым. Это он уже позже начал считать себя виноватым, поняв, что человек в ответе за каждое свое действие и даже за бездействие - тоже в ответе. А тогда он этого не понимал. Он считал, что просто выполнил приказ, который мог выполнить любой на его месте.
Потом переписка их прервалась - на все годы войны. А после войны дедушка узнал, что Мишина жена погибла в оккупации. Девочка осталась у соседей, росла среди их детей. Дедушка ее забрал, сказав, что он отец девочки.
С тех пор никто не знал, что он не родной отец девочки. И когда дедушка женился, он жене тоже не сказал. Она думала, что растит его родную дочку.
Не надо было вспоминать об ее отце. Он и не вспоминал. А потом, когда уже стало надо, когда отца оправдали, - дочка выросла и любила дедушку как отца. Ей-то все равно, кого любить, а у дедушки не было других детей, как же он мог лишить себя единственной дочери?
- Они очень скоро догадались, что нельзя сменить хобот на хвост, если хвост снимается, а хобот не снимается. Но слон так дрожал и так боялся кошки, что ящерица его пожалела. Тем более, что такой большой хобот, даже если б он снимался, она бы не унесла. И ящерица, обдумав все это, сказала: "Знаешь что? Возьми себе мой хвост и оставь себе свой хобот. У меня хвост все равно новый вырастет, так что мне не жалко".
- А у нее скоро вырастет? - забеспокоился Миша.
- Скоро. У ящериц хвосты быстро растут. Вообще у таких, как ящерица, все быстро зарастает.
Напрасно он не признался Мишиной жене, что арестовал ее мужа. Теперь он бы сказал, но говорить некому. И дочери не скажешь... Не потому, что ей все равно, кого любить, - теперь-то он понимает: не все равно, не все равно это!.. Но сказать это - значит отнять у нее счастье. Дать правду и отнять счастье - какой неравный обмен!
- И слон взял ее хвост?
- Взял. Он слегка наступил на хвост, потому что иначе он у ящерицы не снимался. Чтобы хвост у ящерицы снимался, его кто-то должен взять или на него наступить. Он наступил совсем легонько, чтобы не раздавить хвост, а ящерица отбежала в сторону.
- И слон больше не боялся?
- А что ж ему бояться? Теперь у него был хвост, который снимался во всех опасных случаях. Пусть бы кошка попробовала, пусть бы ухватила его за хвост. А кроме того, слон вообще больше кошки. Он может не бояться кошки. И хвост ему нужен просто так, для успокоения.
1981
ПАМЯТИ ЭКЗЮПЕРИ
Вы помните Маленького Принца? Чтобы вернуться на свою планету, он должен был умереть на Земле. Сколько лет прошло, уже в Автор Принца умер и улетел на свою планету, а Маленький Принц все еще бродит по Земле.
Недавно я встретил его. Это было на маленькой станции, где поезда стоят не больше минуты. Когда все поезда ушли, все пассажиры уехали и приехали, а зал ожидания заперли на замок до рассвета, ко мне подошел Маленький Принц.
Он очень изменился. Вырос, повзрослел, поседел. Но в его глазах отражалась его планета.
Мы сидели на скамейке у запертых дверей. Нам было холодно. Мы молчали.
Потом он сказал:
- Поезда неудобный вид транспорта. У них на пути слишком много расставаний.
Я не ответил. Я подумал: может быть, он говорит во сне.
Нас опять соединило молчание.
Но вот, разрывая его, он сказал:
- Сколько станций - столько расставаний. На каждой станции оставляешь клочок души.
Я спросил:
- А почему вы тогда не улетели?
- Не получилось. Для того, чтоб вернуться, я должен умереть на Земле, а у меня не получается. - Он вздохнул. - Я прошел всю войну, побывал в таких местах, где жизнь совершенно невозможна. И всюду находился кто-то, кто умирал за меня. Вы думаете, один солдат из-за меня домой не вернулся? Я просил приговоренного к смерти: тебе это не нужно, а мне нужно, позволь мне за тебя умереть. Но он отвечал: мне будет легче умереть, зная, что ты живешь, чем жить, зная, что ты умер. Я просил мать умирающего ребенка позволить мне умереть за ее ребенка. Она мне сказала; если ты умрешь, его детство ему не понадобится.
