Однажды он совершил обряд сексуальной магии, чтобы извести судью Фарриса – того самого, который сказал, что Ким прогнил насквозь и воняет, как скунс. Он прибил гвоздями к стене фотографию судьи в полный рост, вырванную из светского альманаха, и мастурбировал перед ней, напевая стишок, которому его научила валлийская нянька.
Наступи на штрипку, (судья скалится)
Зацепись ногой, (его зрачки вспыхивают)
Кубарем по лестнице
В стену головой!!!!!!!!!
Волосы становятся дыбом у Кима на голове. Он стонет, всхлипывает, выкрикивает последнее слово и выстреливает семенем, прямо в пах судье. И судья Фаррис действительно упал с лестницы через пару дней и сломал себе ключицу. И потом рассказывал, клянясь и божась, каждому, кто имел терпение его выслушать, что мерзкая рыжая собачонка, забравшаяся, судя по всему, в дом через окно в подвале, внезапно возникла перед ним, когда он спускался по лестнице, осклабив зубы в самой настоящей улыбке, и бросилась ему под ноги, да так, что он споткнулся и скатился по лестнице, ударившись при падении плечом о стену.
Никто ему не верил, кроме Кима, который знал, что ему таки удалось спроецировать мыслеформу. И все же сомнение грызло его. Судья каждый вечер напивался до чертиков и частенько падал. Ким пришел к выводу, что магия – занятие ненадежное и, по правде говоря, довольно глупое. Другое дело – сталь и свинец.
Он прочитал о Хассане-и-Саббахе, Горном Старце, Повелителе Ассасинов, и пришел в восторг. О, как ему хотелось быть одним из ассасинов, проводить дни и ночи среди одних мужчин! Во снах Старец с седой бородой и пронзительными голубыми глазами являлся к нему и приказывал убить полковника Гринфильда, который сказал, что Ким похож на овчарку, повадившуюся таскать овец.
«ГРРРРРРРРРРР… Я прыгну и вцеплюсь ему в горло, как, говорят, поступают тюлени, если дрессировщик плохо с ними обращается».
После удара молнии в воздухе повисает особенный запах: это один из архетипичных запахов, таких как запах моря или опиума, один вдох – и ты его уже никогда не забудешь.
Однажды Ким Карсонс и Джерри Эллисор увидели, как молния ударила в карниз здания старой школы на окраине Сент-Албанса; запах был таким плотным, что, казалось, можно было увидеть глазами, как он ползет фиолетовым маревом от расколотых разрядом кирпичей; этот запах подействовал на мальчишек, как валерьянка на котов. Они сорвали с себя одежку и начали носиться как сумасшедшие, мастурбируя, кувыркаясь колесом, просовывая голову между ног, скалясь во весь рот и крича в синее небо:
– А ТЕПЕРЬ МЕНЯ ПОНЮХАЙ!
И маленькая черная охотничья собачка Джерри задрала голову к небу и завыла, а вокруг сверкали молнии, небо становилось все темнее и темнее, пока от горизонта не осталась только одна полоска, светящаяся ярко-зеленым светом, а затем мы схватили в охапку наши шмотки и рванули в подземное убежище, построенное на случай торнадо, а кирпичи от здания школы сыпались на нас отовсюду. Мы чуть в штаны не наложили, когда вихрь вырвал с корнем дверь убежища, а затем раздавил дом словно спичечный коробок. А собака все выла и выла. Когда мы наконец выбрались из убежища, от дома уже и следов не осталось – он исчез вместе с бабушкой Джерри, прикованной болезнью к постели. Бабушка оставалась в доме одна, потому что Арч и Ма отправились в город совершать свой ежемесячный поход по магазинам, поручив Джерри присматривать за «старой вонючкой» (так он называл старуху).
«Может, ее в реку зашвырнуло», – предположил Джерри, когда они поливали друг друга горячей водой в сауне, отскабливая от кожи налипшую дрянь. Впрочем, все были рады от нее избавиться: последние пять лет старуха совсем с ума спятила, ее груди были изъедены раком, и Арч покупал ей морфий в надежде, что он-то ее наконец доконает, но старухе морфий был нипочем, и Арч сказал, что пичкать ее морфием – это все равно что пытаться закормить свинью до смерти.
– Хуже прорвы свет не видывал, у нее просто дна нет.
– Ну, ест-то она самую малость, – сказала Ма. – Полчашки супа в день. На этом она долго не протянет.
Тут встрял Джерри:
– А я слышал об одной Святой Женщине, которая прожила двадцать лет и ничегошеньки не ела, кроме святой воды по воскресеньям.
