Даже в пьяном виде Хлоя чертовски великолепна во всех смыслах: ее светлая кожа, веснушки, разбросанные по носу и щекам, и пухлые губы, которые в первый и единственный раз, когда мы целовались, были на вкус как конфета. Интересно, они до сих пор такие же на вкус?
— Я думала, что любая женщина, готовая переспать с тобой, — это возбуждающий фактор, — отвечает она, гордясь своим возвращением.
— Как обычно, твои мысли неточны, Нэнси Дрю. — Я делаю размашистый жест в сторону прихожей. — Кстати, ты прячешь здесь детей?
Она может встречаться с кем-то, у кого есть дети. Но он должен быть против того, чтобы оставаться у нее или выходить с ней на публику, потому что я никогда никого не видел.
Она качает головой, а потом икает.
— Я помогаю сестре с племянницей и племянником.
Я вдыхаю.
— А, я видел, как она их подвозила несколько раз.
— Тебе нужно перестать преследовать меня.
— Тебе нужно перестать думать, что я считаю тебя достаточно важной, чтобы преследовать.
Это быстро заставило ее замолчать.
Я иду назад, глядя на нее.
— Что-нибудь еще нужно?
— Нет. Я в порядке.
— Ты уверена? Воды? Адвил? Твой вибратор?
Она хватает подушку и бросает ее в меня.
— Убирайся!
Я поворачиваюсь, но оглядываюсь на нее через плечо, прежде чем уйти. Мой голос смягчается.
— И, Хлоя, спасибо, что не выпустила эту статью.
Я спросил женщину, которая работает в типографии, и она подтвердила, что имени Лорен нигде в газете не было.
Ее глаза сузились на моем пути.
— Не за что. Я рискую потенциальным повышением — и все потому, что ты угрожал.
Она права.
Мне было неприятно угрожать ей, но я защищаю людей, которые мне дороги.
Я поворачиваюсь на пятках, ее ключи все еще в моей руке, и выхожу из комнаты. Я закрываю за собой ее входную дверь, кольцо с ключами покачивается на пальце, пока я иду домой.
Я начал свой день, сказав Хлое доброе утро.
Я заканчиваю свой день, пожелав ей спокойной ночи.
Завтра она скажет мне «отвали».
Это круг «мы — враги» с тех пор, как у меня опустились яйца.
* * *
Мой телефон вибрирует от сообщения, как только я вхожу в парадную дверь.
Гейдж: Ты дома?
Я бросаю оба наших ключа в специально отведенную для них ячейку для ключей, прежде чем ответить.
Я: Только что вошел. Что случилось?
Гейдж: Ты дома один?
Я: А что такое? Лорен хочет прийти и составить мне компанию?
Мой телефон вибрирует у меня в руке несколько секунд спустя, и я отвечаю после двух звонков.
— Еще раз скажешь что-то подобное, и я приду и надеру тебе задницу, — предупреждает Гейдж, как только я беру трубку.
Я усмехаюсь.
— Ты не справляешься с ролью жениха, если звонишь мне так поздно и не прижимаешься к ней… или что вы там, отстойные, моногамные люди, делаете в наши дни.
— Я не делюсь своими секретами о спальне.
Гейдж — мой лучший друг, но Лорен — деликатная тема для него. Он любит ее больше, чем кого бы то ни было, с тех пор, как мы были детьми.
Я притворно обижаюсь.
— Даже с лучшим другом?
— Особенно с моим лучшим другом, который годами называл ее Сатаной.
— Некоторые сочли бы это имя лестным. Итак, чем я обязан столь срочному звонку, который не может подождать до завтра?
Гейдж — мой партнер, и мы с ним встречаемся рано утром, поэтому мы редко ведем ночные беседы.
— Называй меня любопытным, но мне интересно, ночуешь ли ты у своей соседки.
Я прохожу на кухню, беру бутылку воды и направляюсь в свою спальню.
— Миссис Кеттл? Мы ходили в школу с ее сыном. Отвратительно, чувак.
Он смеется.
— Эй, может, тебе пора сменить типаж. Ничего хорошего у тебя не вышло.
Я не ищу ничего серьезного и не уверен, что когда-нибудь найду.
— Я не у Хлои. Пьяные цыпочки, которые едва могут ходить, не делают мой член твердым.
Он выпускает длинный вдох, прежде чем ответить.
— Господи, Кайл. Я не имел в виду, что ты трахаешь ее. Я хочу знать, где находится ее голова по поводу публикации этой истории.
Я бросаю свою украшенную рвотой фланель в корзину для белья и раздеваюсь.
— Ты спрашиваешь, допрашивал ли я ее, пока ее рвало?
— Нет. Я спрашиваю, расспрашивал ли ты ее, когда посещал ее офис или когда проводил с ней ночь в углу паба. Пожалуйста, убедись, что эта история не будет запущена.
