– Знайте, что я люблю вас… Хосе Игнасио… Мария… – слабеющим голосом произнес Хуан Карлос и впал в забытье, за которым и последовала его кончина.
– Сын мой! Сын! Почему не я?! – повторял сквозь слезы дон Густаво.
Хосе Игнасио подошел к нему, сел рядом, взял за руку.
– Дедушка, как бы я хотел избавить тебя от мук и страданий!
Дон Густаво поднял на внука полные горечи и слез глаза и тихо произнес:
– С какой надеждой я ждал, когда ты произнесешь это слово – дедушка! Но никогда не думал, что услышу его в самый тяжелый день моей жизни.
– Видишь ли, – смутился Хосе Игнасио, – так уж получилось… Но я хочу сказать: я – твой внук, моя дочка – твоя правнучка, и мы с нею – твоя новая семья. Ты не один, дедушка, и никогда не будешь одинок!
Лльберто, слышавший эти слова Хосе Игнасио, подошел к Марии:
– Прости меня, я был не прав, когда хотел забрать Марииту к себе. Мне казалось, что Хосе Игнасио никогда не сможет стать настоящим отцом. А теперь я не сомневаюсь: Мариита будет с ним счастлива.
Возвращаясь в Мехико, Мария вспоминала свое прошлое – все то, что связывало их с Хуаном Карлосом. Припомнилось, как часами, не шелохнувшись, чтобы не помешать ему, смотрела она на готовящегося к экзаменам Хуана Карлоса, как листала его мудреные учебники… Для невежественной деревенской девушки с двумя косичками и бантиками он был Богом. Он дал ей сына, а вместе с рождением Хосе Игнасио в ее душе поселилось непоколебимое желание добиваться в жизни успеха, выучиться, стать высококлассным модельером. Сам того не сознавая, Хуан Карлос помог ей превратиться из просто Марии – в Марию Лопес.
Затем мысли Марии незаметно обратились к отцу Хуана Карлоса. Как много еще предстояло еще пережить: тело сына на днях будет перевезено в Мехико, потом похороны. Невыносимо затянувшееся горе для больного сердца! Хорошо, хоть рядом с ним верная Флоренсия. Узнав о случившемся, она тоже прилетела в Майами, а после смерти Хуана Карлоса сказала, что переедет к дону Густаво, чтобы заботиться о нем до конца жизни.
Самолет подлетал к Мехико, и Мария почувствовала боль в сердце при воспоминании о Викторе. Как-то они встретятся? Сумел ли за это время ее муж преодолеть свою глупую ревность? Марии хотелось надеяться на лучшее, но в то же время она должна была признать, что не может быть полностью уверенной в человеке, с которым соединила свою судьбу…
Ночь Виктор провел у матери в муках и сомнениях, а когда узнал, что Мария возвращается в Мехико, отважился на трудный разговор с Ритой.
– Я признаю свою вину, только прошу тебя об одном: не рассказывай Марии о происшедшем со мной. Я сам ей обо всем расскажу.
Виктор выпалил это на одном дыхании, боясь, что Рита прервет его, не захочет слушать. Но та не стала даже упрекать его, а лишь с горечью заметила, что Мария такого предательства не простит.
– Но вы не беспокойтесь, маэстро, – добавила она, – я ничего не скажу Марии. Потому что она мне как сестра, я не могу ранить ее сердце. И, если бы не это, Мария узнала бы все! – возбужденно закончила Рита.
– О чем это ты, Рита? Здравствуй!.. «Узнала» – о чем? – в дверях кабинета стояла только что приехавшая из аэропорта Мария.
– Здравствуй, Мария… Да не волнуйся, – смутилась Рита, маэстро стал привередой: в твое отсутствие ему не понравился, видите ли, обед, который я приготовила.
– Об этом ли должна была я узнать? Виктор, дорогой, здравствуй!
– Да, Мария! Он вообще не притронулся к еде.
– Не беспокойся о пустяках, крестная! Крестный, наверное, очень скучал без мамы, вот и потерял аппетит. Ведь так? – смеясь обратился Хосе Игнасио к Виктору.
Мария взяла мужа за руку.
– Когда ты, дорогой, узнаешь обо всем, ты простишь меня за то, что я против твоей воли улетела в Майами: Хуан Карлос умер. Это было ужасно, я потом расскажу подробно… сейчас очень тяжело. Главное заключалось в том, что я должна была отвезти туда Хосе Игнасио: Хуан Карлос, умирая, хотел получить прощение сына.
– Понимаю… Прости и ты меня, Мария, прости? – Виктор не спускал с жены влюбленных глаз. – Тебе с сыном так много пришлось пережить и теперь надо как-то отвлечься!
