Просто христианство - страница 28

Другое возможное возражение в следующем. Почему Бог сходит на оккупированную врагом территорию инкогнито и основывает своего рода тайное общество, чтобы одолеть дьявола? Почему Он не сходит в силе, чтобы завоевать территорию? Может быть, Он недостаточно силен? Что ж, христиане считают, что Он и сойдет в силе, только мы не знаем когда. Однако мы можем догадываться, почему Он медлит. Он хочет предоставить нам возможность стать на Его сторону добровольно. Я не думаю, что мы с вами отнеслись бы с большим уважением к тому французу, который прождал бы, пока армии союзных держав оккупировали Германию, и только тогда заявил бы, что он на нашей стороне.

Бог завоюет этот мир. Но мне интересно знать, понимают ли по-настоящему те люди, которые просят у Бога открытого и прямого вмешательства в дела нашего мира, что произойдет, когда это случится. Ведь это будет конец мира. Когда автор выходит на сцену, это значит, что спектакль окончен.

Бог собирается завоевать этот мир; но какая для вас будет польза говорить, что вы на Его стороне, тогда, когда на ваших глазах будет плавиться и исчезать вся материальная Вселенная? Что-то, о чем вы никогда не задумывались, войдет в наш мир, сокрушая все на своем пути; что-то столь прекрасное для одних и такое ужасное для других, что ни у кого из нас уже не останется никакого выбора. На этот раз Бог придет не инкогнито; это будет явление такой небывалой силы, что в каждом существе оно вызовет либо непреодолимую любовь, либо непреодолимый ужас. Но выбирать, на чьей вы стороне, будет тогда слишком поздно. Бессмысленно говорить, что вы предпочли лечь, когда встать оказалось невозможно. Это не будет время выбора; это будет время, когда нам станет ясно, чью сторону мы избрали, независимо от того, сознавали мы это или нет.

Сейчас, сегодня, в этот самый момент, у нас еще есть возможность сделать правильный выбор. Бог медлит, чтобы предоставить нам ее. Но это не будет длиться вечно. Мы должны принять ее, либо отвергнуть.

Рассказывают об одном ученике, которого спросили, как он представляет себе Бога. Тот ответил, что, насколько он понимает, Бог — это «такая личность, которая постоянно следит, не живет ли кто в свое удовольствие, и когда Он замечает такое, то вмешивается, чтобы это прекратить». Боюсь, что именно в таком духе понимают многие люди слово «мораль»: то, что мешает нам получать удовольствие.

В действительности же моральные нормы — это инструкции, обеспечивающие правильную работу человеческой машины. Каждое из правил морали нацелено на то, чтобы предотвратить поломку, или перенапряжение, или трение. Вот почему на первый взгляд кажется, будто они постоянно вмешиваются в нашу жизнь и препятствуют проявлению наших природных наклонностей.

Когда вы учитесь, как работать на какой-нибудь машине, инструктор то и дело поправляет вас: «Нет, не так, никогда не делайте этого», потому что в обращении с машиной у вас постоянно возникает искушение что-то попробовать или сделать, что вам представляется естественным и удачным, но на самом деле машина сломается.

Некоторые люди предпочитают говорить о нравственных «идеалах» вместо того, чтобы говорить о правилах морали, и о нравственном «идеализме» — вместо подчинения правилам морали. Конечно, совершенно верно, что совершенство в вопросах морали это «идеал» в том смысле, что мы не можем его достичь. В этом смысле все, что совершенно, для нас, людей, — идеал; мы не можем стать совершенными водителями или совершенными теннисистами, мы не можем провести совершенно прямую линию. Но с другой точки зрения называть моральное совершенство «идеалом» — значит вводить людей в заблуждение. Когда человек говорит, что какая-то женщина, или дом, или корабль, или сад — его идеал, он не имеет в виду (если он не совсем дурак), что все остальные должны иметь тот же самый идеал. В таких вопросах наше право — иметь разные вкусы и, следовательно, разные идеалы. Но называть идеалистом человека, изо всех сил старающегося соблюдать законы морали, было бы опасным. Это может навести на мысль, что стремление к моральному совершенству — дело его вкуса и мы, остальные, не обязаны этот вкус разделять. Подобная мысль была бы катастрофической ошибкой.