— Да, какой — то странник, вроде сказочник. Странно, что он поехал на север: там же нет городов…
— Ага, подозрительно, — согласился дед. — Через нас мало кто ездит, а тут вдруг остановился, пообщался с мальчишкой. А потом появилась эта птица. Очень подозрительно…
— И как нам быть? — обеспокоилась мать.
— Приглядывай за пацаном, понаблюдаем пока. Ворон что — то искал или кого — то, — произнес дед со значением, выделяя последние слова, — но не его же… Может, обойдется. Если что — то странное заметишь, не перечь ему, все равно не поможет…
Мак завозился на кровати, закашлялся, поднялся. В комнату вошла встревоженная мать.
— Ты в порядке? — с беспокойством в голосе спросила она, глядя на парня своими все еще красивыми глазами, только чуть — чуть окруженными легкими, похожими на гусиные лапки морщинками.
— Да. Все хорошо, — отозвался Мак. — Поесть бы, что — то я проголодался.
— И то правда, скоро стемнеет, а ты с утра не поевши. Пойдем на кухню. — Мать вышла, подросток побрел следом за ней, разминая на ходу затекшие ноги.
Миска с кашей и стакан горячего молока придали пацану бодрости. Облизывая ложку, он мельком глянул в окно, на закат.
— А чего деда приходил? Я слышал, вы разговаривали…
— Беспокоился о тебе: не каждый день птицы на голову падают, — улыбнулась мать, убирая со стола.
— Ага, точно. Я на поле пришел, а все овцы в небо смотрят, представляешь? Я рядом прилег, а там высоко — высоко летало что — то, а тут орел как ух! Как налетит! А эта в небе как закричит! А потом на меня как хрясь! И прямо по лицу! — Мак торопился пересказать утреннее происшествие, видение которого как будто до сих пор висело перед его глазами. — А я подскочил, ее в сторону отбросил, а птица такая, э — э—э — э! И сдохла! Только она сначала на меня глазом с линзой щелкнула и плюнула прямо в царапины на лице…
— Плюнула? — обеспокоилась мать. — Ты что — то почувствовал?
— Нет, я сразу к речке побежал и все смыл! — поторопился утешить ее Мак. — А потом просто голова немного кружилась. Но я сначала эту ворону деду отнес…
— Да, он рассказал, — кивнула мать, возвращаясь в свое обычное спокойное и усталое состояние.
Мак оглядел кухню, как будто первый раз ее видел, и его взгляд остановился на досках с изображениями каких — то мужчин в углу на полке.
— Мам, а ты ведьма? — неожиданно спросил парень. — Кузнец тебя так назвал как — то давно…
— Чего это я ведьма? — удивилась женщина. — Нет, может быть, для кого и ведьма, для кузнеца нашего, например, нечего за мной было ухлестывать… А так я обычная крестьянка… сейчас.
— А раньше была ведьмой? — допытывался Мак.
— Да не была я никогда ведьмой. Это же наследственное, дар там передается от бабки внучке или как — то так. И это на всю жизнь, от дара нельзя избавиться. У нас разве висят по углам мешочки с сушеными лягушками, кроличьи лапки, пучки лечебных трав?
— Нет, лягушек нет, — согласился Мак. — А лук висит связками. И чеснок.
— Так то лук, мы его сами выращиваем, сами храним и сами едим, — вновь улыбнулась мать. — А чего вдруг ты спросил — то?
— А если ты не ведьма, а сейчас крестьянка, — Мак на секунду задумался, мысли медленно ворочались в еще не проветрившихся после сна мозгах, — то кем ты была раньше?
— Раньше? — Мать посмотрела на него с недоумением. — Раньше… Раньше мы жили в городе. Я училась, мы были из старинного и известного колдовского рода. Потом начался мятеж. Мы уехали, осели в этой деревеньке… Я оставила прошлую жизнь далеко позади. Теперь мы обычные крестьяне…
— Так ты все — таки была колдуньей? А деда тоже колдун? — заинтересовался Мак.
— Нет, он биохимик и микробиолог…
— Это магия жизни?
— Да, можно и так сказать. Теперь он просто агроном. — Мать вздохнула, видимо вспомнив что — то из прошлого.
— А я тогда тоже колдун?
— Балабол ты, а не колдун. На колдуна учиться надо, а у нас тут и школы — то нет… Хорошо, дед вас учит читать, писать и считать, но этого мало.
— Учиться… — Мак замолчал, уставившись в угол.
— А что это тебя на разговоры потянуло? — спросила мать.
— Да так, настроение у меня сегодня такое, — пробормотал Мак. — А ты вот иногда стоишь и на образа смотришь… Молишься, что ли?
