Алессандро слышит весь переполох.
— Что твоё? Ники?
Олли вырывает Нокию из рук Ники, пока Алессандро пытается что-то понять.
— Алло? Алло?.. Ники? Что происходит?
Олли прикладывает телефон к уху.
— Не-е-ет, верни мне его... Верни! — Ники выскальзывает из рук Эрики и Дилетты, пытаясь вернуть тебе телефон.
Но Олли его уже узнала.
— Привет, Алекс!
— Кто это? Олли?
— Конечно! Это я... Как твои дела?
— Чудесно, а можно узнать, что происходит с Ники?
Олли смотрит на пленницу Волн.
— Ей пришлось бежать в ванную. Она уже целый час не ходила в туалет... Мы пили коктейли, тисаны... ну, сам понимаешь... А вот и она, уже вернулась, передаю трубку.
Волны освобождают её.
— Алло?
Алессандро, всё ещё шокированный, стоит посреди улицы.
— Ники, что за ерунда? Что происходит?
— Олли ведь только что тебе сказала, разве нет? Мне нужно было в туалет, я больше не могла терпеть!
— Извини, но… разве ты не могла взять телефон с собой в туалет?
— В туалете? И разговаривать по телефону? Поросёнок! С моего телефона можно делать видеозвонки, ты ведь знаешь... Хотел пошпионить за мной?
— Я? Вы сумасшедшие. Ладно, я еду домой. Поговорим потом?
— Ага, когда соберусь домой, позвоню тебе, — Ники отключается.
Эрика удивлённо смотрит на неё.
— Слушай, сколько раз в день вы разговариваете по телефону?
— Много... Очень много, каждый раз, когда нам захочется.
— Хуже, чем мы с Джо.
— Я только надеюсь, что у нас всё сложится лучше! Не в обиду будет сказано…
— Я была уверена, что он не такой.
Олли со смехом пожимает плечами.
— И я тоже.
— О чём вы говорите? То, что вы хотели услышать его голос, показывает, что вы совсем ничего не понимаете. Вы такие лгуньи...
Дилетта садится на диван.
— Я знала, что это Алекс.
— Откуда?
— Не знаю, интуиция... Ты не способна бросить его первой, да ещё ради другого.
Ники вдруг становится жёсткой.
— Почему ты так уверена? Люди меняются, вы сами это сказали. К тому же, никто сам себя не знает. И ты тоже, Олли, могла бы придумать что-то получше, только тебе могла прийти в голову история о непреодолимом желании пописать!
— Но он ведь поверил...
— Точнее, предпочёл поверить…
— Эрика!
— Мне кажется, что мужчины иногда прекрасно знают, что происходит, но скрывают это, они не хотят принимать реальность. Разве не это происходит с Джо: он думает, что, когда мы расстались, я с кем-то встречалась, но на самом деле у меня ни с кем не было отношений.
— Представь себе, если бы он знал правду.
— Он бы не поверил!
— Да… Согласна…
— Я думаю, это просто убило бы его, он бы решил податься в геи.
— Олли!
— Конечно! Если мужчина узнаёт, что его женщина изменилась до такой степени, он начинает отвергать всех женщин в целом. К тому же, я не имею ничего против гомосексуалистов, даже наоборот...
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я вас пригласила сегодня, чтобы кое-что отпраздновать! Меня приняли на практику в дом мод! А там все геи!
— Здорово!
— Что они геи?
— Нет, практика!
— Да, я просто счастлива.
— Фантастика! Мы тебя поздравляем...
Олли бежит на кухню, берёт бело-розовый торт, на котором сахарной ватой написаны слова с восклицательными знаками: «На практику… без риска!», и ставит его в центр стола в гостиной.
Все подходят к ней.
— Что это значит?
— Что меня не постигнет участь Левински... Я ведь уже сказала! Мой шеф – гей!
— Это слишком, Олли!
— Я слишком счастлива! По крайней мере, заработаю немного, и не буду полностью зависеть от мамы…
— Но ведь даже этой квартирой ты обязана ей!
— Конечно! Да кто вообще может такое позволить себе, а?..
— Только взгляните на нас, мы живём в домах наших родителей, мы будем маленькими девочками до конца наших жизней...
— Нет, этого вполне можно избежать, — Олли протягивает первый кусок торта. Эрика берёт его.
— Да, конечно, твоя мать удочерит нас и будет обеспечивать.
— Вы всегда можете выйти замуж.
— Как грустно!
— Выходить замуж?
Ники захватывает второй кусок.
— Нет, я хотела сказать, что грустно выходить замуж только для того, чтобы съехать от родителей...
— Ты и понятия не имеешь, сколько людей женятся только ради этого... — Дилетте достаётся последний кусок.
— Согласна, но это должно быть мечтой... Если это превратится в простую формальность, какая от этого радость?
