Сидя в машине, стоящей у тротуара, я снова занялся документами Жировика по поводу влиятельных женщин персидского происхождения. Чем дольше я глядел на файлы, тем больше мне нравился выбранный мною кандидат — богатая, без единого близкого родственника, по крайней мере, из найденных, и очень, очень скрытная. Набрав номер Джорджа, я попал на автоответчик.
— Привет, надеюсь, лечение от глистов идет здорово, мои поздравления. Бросай всех остальных и ищи всю доступную информацию — всю — насчет женщины по имени Донья Сепанта. И побыстрее, если сможешь оторваться от своих лечебных грязевых ванн. Пожалуйста.
Когда я вернулся в квартиру Каз, то застал там амазонок за шоу переодевания. Оксана вышла ко мне в золотистом парике Долли Партон и мини-юбке, которая выглядела бы нескромной даже у стюардессы 60-х. Галина надела красный кожаный комбинезон без рукавов и парик с афрокосичками, хотя с ее мышцами она была больше похожа на Айка, чем на Тину. Обе остались в армейских высоких ботинках и шипастых напульсниках и ошейниках. Комбинация показалась мне несколько вызывающей.
— Вам обеим повезло, что у меня достаточно денег, иначе я бы выставил вас в небольшом, но очень элитарном лесбо-садомазо-борделе имени Нэнси Синатры, — сказал я. — Нет, вы обе выглядите чудесно, но, думаю, мы немножко приглушим краски перед тем, как отправимся на дело.
— Не настолько, — сказала Галина, кокетливо поправляя комбинезон. — Это самое большое веселье, какое у нас было в Америке.
— Наша великая страна особенно воздействует на туристов, — сказал я. — Вы не первые и не последние в этом.
Как ни приятно мне было глядеть на двух молодых женщин, снимающих и надевающих одежду, это лишь снова заставило меня подумать о Каз. Я ненадолго закрылся в ванной, чтобы иметь возможность сосредоточиться на работе. В конце концов, Небеса сами себя не свергнут.
Откуда-то из окрестностей Аляски к нам принесло один из тех холодных атмосферных фронтов, и, проезжая через город, мне даже пришлось включить обогрев стекол и дворники. Шел холодный дождь, и я предпочел бы сидеть в теплой квартире, в которой еще остался запах Каз, хотя из-за того, что амазонки принимали горячий душ по два раза в день, запах почти исчез. В нашем прежнем доме домовладелец поставил совершенно старый и убогий водонагреватель, произведенный где-то в «третьем мире», который вырубался не реже пары раз в неделю. Так что девушки месяцами не видели горячей воды вдоволь, и теперь наверстывали упущенное.
Я слушал «Роллинг Стоунз», «Let it bleed» — почти идеальный альбом как для дождливых дней, так и для дней, когда кончается привычный нам мир. Не то, чтобы я действительно планировал низвергнуть Небеса целиком, лишь малую их часть — отдельную, весьма могущественную, если быть точным, но даже так, «Ты не можешь всегда получать желаемое» и «Безнадежная любовь» были поразительно кстати.
Я припарковал машину на Пэрэйд, все еще пытаясь скрывать мой недавно перекрашенный автомобиль от любопытных глаз, и пошел кружным путем к «Циркулю», по дороге проверяя, не следят ли за мной. Приятель, небесный адвокат Кул Фильтер, ссутулившись, стоял у дверей «Альгамбра Билдинг», пытаясь укрыться от дождя под козырьком, но дождь несло сильным ветром, и у него ничего не получалось.
— Молчаливый протест против несправедливости законов об ограничении курения, — сказал я, проходя мимо.
Кул выставил кулак, и я стукнул по нему своим.
— Молчаливый, блин. Я уже два года по этому поводу ругаюсь. Но какая разница, если никто не слушает.
— Наше истинное положение в этом мире незаметно.
— Что за хрень? — спросил он, уставившись на меня.
— Сам знаешь. Все мы работаем на незримые силы, следуем правилам, которых не понимаем, а когда жалуемся, то ничего не происходит.
— Не знаю, парень, что происходит, когда ты жалуешься, — ответил он, выкидывая сигарету в лужу, — но знаю, что когда жалуюсь я, то получаю пинков от Мула.
Кул мне нравился. Он был хорошим парнем, прямодушным — моим идеалом ангела.
— Ты не думаешь, что все это вообще чушью может оказаться? — спросил я.
