— А я и не поощряю, милорд. Сплетни — удел низшей прислуги. Но как, скажите мне, я могу их игнорировать, если я здесь, а вы день за днем находитесь в разъездах, и мне просто не остается ничего другого, кроме как слушать всякие разговоры?
Высокая фигура Фрица появилась в зеркале позади Чарльза.
— И это не сплетни. Я сам слышал, как Хэтти отсылала служанку сегодня утром. И Ке… — и эта служанка рассказала, что хозяйка общалась с ней при помощи ручки и чернил.
Чарльз неспешно перекатывал в бокале оставшийся глоток бренди. Понимающая улыбка заиграла на губах, когда он получше рассмотрел отражение камердинера.
— И скажи мне, Бога ради, когда это горничная Ке успела выучиться читать? — спросил Чарльз, абсолютно уверенный в том, о какой именно кареглазой служанке идет речь. — Перед ее работой или после твоего удовольствия?
Тонкое заостренное лицо камердинера стало вишнево-красным. Чарльза всегда удивляло, как это Фриц не разучился краснеть после стольких лет службы в Индии.
— Я не якшаюсь с низшей прислугой, милорд. — Фриц надменно фыркнул. — Это все повариха, она учит молоденьких девушек читать, чтобы у них оставалось меньше времени общаться с мужчинами.
— Похвально, — сухо прокомментировал Чарльз, удержавшись от констатации факта, что в случае с Кейти эта тактика явно не сработала. Он снова стал рассматривать свое отражение. Хлопковая рубашка заметно запылилась. Каштановые волосы выглядели такими же тусклыми, равно как и проблески чувства юмора у Фрица.
— К слову сказать, я все еще жду ванну.
Фриц отложил плащ для верховой езды, который в течение последних пятнадцати минут пытался отчистить щеткой.
— Я уже говорил вам, что баронесса использовала всю горячую воду, — посетовал камердинер, его поза в мгновение ока превратилась из надменной в обиженную. — Как только вода нагреется, ее сразу принесут.
Фриц заметил одежду, небрежно скинутую Чарльзом на пол. Он нагнулся, чтобы подобрать ее, и увидел камзол, заброшенный хозяином под кровать.
— Ей-богу, милорд, вы бы избавили нас обоих…
— Морриган, девчонка, дай мне войти, или я ни за что не отвечаю. Поняла? — Яростный вопль разорвал послеполуденную безмятежность, отчетливо проникая сквозь штукатурку и дерево. Немедленно вслед за словесной атакой послышались удары, и стены задрожали.
Чарльз повернулся:
— Господи, что это за грохот?
Он догадался быстрее, чем слова сорвались с губ. Голос Хэтти невозможно было перепутать ни с кем. Только он никогда не слышал от нее таких… повышенных тонов. И, конечно, она никогда раньше не вела себя так буйно, хоть он и не сомневался, что могла.
— Я знаю, чем ты там занимаешься, и не собираюсь этому потакать. Ты отопрешь дверь, и я войду, а иначе я все расскажу преподобному, да, я все расскажу!
Чарльз вопросительно взглянул на Фитца. Разве это возможно? Он тут же высмеял себя за предположение о том, что заставило дрогнуть ледяную служанку.
Хэтти подкрепила свои угрозы яростным стуком в дверь.
Чарльз поставил стакан с бренди на черную мраморную столешницу прикроватного столика в стиле Людовика XVI.
Несмотря на участившееся сердцебиение, он неторопливо и спокойно прошел через комнату к шкафчику с семью ящиками и достал из верхнего ключ. В долю секунды он преодолел расстояние до двери, соединяющей его комнату с комнатой Морриган.
Ключ легко и тихо скользнул в замочную скважину, хотя за все время брака им пользовались всего лишь один раз, а до этого использовали более двадцати лет назад.
Мать Чарльза умерла, когда он был мальчишкой, а отец так и не женился снова. Но, так же, как и его отец, Чарльз не допускал лености среди слуг, в имении все тщательно поддерживалось в рабочем состоянии.
Он переступил порог спальни, преисполненный смесью любопытства и настороженности.
В воздухе витал легкий запах жареной свинины. Библия на столе была сдвинута в сторону. На ней лежала серебряная крышка. Рядом стоял поднос с набором пустых тарелок — они выглядели так, как будто их кто-то вылизал дочиста. Дверь в комнату весьма ощутимо сотрясалась под напором кулаков Хэтти. Ключ дрожал и подпрыгивал в замочной скважине.
