— Ты позвонила родителям его приятеля?
— Вчера вечером я говорила с мамой Саймона. Она сказала, что Саймон уже больше недели назад уехал на учебную экскурсию. Джереми у них в те выходные не ночевал.
В кармане у Себастьяна зазвонил мобильник. Он взглянул на экран: опять агент из Фаразио, беспокоится, как видно, по поводу экспертизы.
— И вот тогда мне стало по-настоящему страшно, — призналась Никки. — Я хотела было пойти в полицию, но… побоялась, что копы не примут меня всерьез.
— Почему?
— Если честно, Джереми пропадает уже не в первый раз…
Себастьян вздохнул. Этого следовало ожидать. Никки объяснила:
— В августе прошлого года Джереми исчез на два дня и не давал о себе знать. Я места себе не находила и сообщила в отделение Бушвик-авеню, что он исчез. А на третий день он появился. Прогулялся в Андирондак.
— Вот мерзавец! — возмутился Себастьян.
— Можешь себе представить реакцию копов. Они не отказали себе в удовольствии поиздеваться надо мной. Высказали все, что думают по поводу моих отношений с сыном, заявили, что время им дорого и они не станут тратить его зря!
Себастьян представил себе сцену во всех красках. Он прикрыл глаза, помассировал веки и предложил:
— На этот раз я заявлю в полицию. Но обойдемся без мелких сошек. Я знаком с мэром. Его дочь учится с Камиллой в одном классе, и я чинил скрипку его жены. Я попрошу его, и он меня свяжет…
— Подожди, ты еще не все знаешь, Себастьян…
— Чего я еще не знаю?
— У Джереми были кое-какие проблемы с полицией: он состоит на учете…
Себастьян онемел и смотрел на Никки во все глаза.
— Ты что, шутишь? Почему ты ничего мне не сказала?
— Он стал делать всякие глупости только в последнее время.
— Что именно?
— Пол года назад патруль застукал его, когда он расписывал икейскую фуру в гараже. — Никки отхлебнула кофе и недовольно покачала головой. — У этих идиотов других дел нет, как ловить ребят, увлеченных искусством, — процедила она.
Себастьяна передернуло. Граффити — искусство? У Никки всегда был своеобразный взгляд на вещи.
— И что? Его судили?
— Да. Приговорили к десяти дням принудительных работ. А три недели назад притянули за кражу в магазине.
— И на что же он польстился?
— На компьютерную игру. Что? Ты предпочел бы, чтобы он украл книгу?
Себастьян не поддался на провокацию. Второй привод — это трагедия. Сейчас в полиции забыли о толерантности, любой, даже самый невинный проступок может кончиться для его сына тюрьмой.
— Я в лепешку разбилась перед администрацией, и они не стали подавать жалобу, — успокоила его Никки.
— Господи! Ты можешь мне сказать, что творится в голове у этого парня?!
— Я могу сказать, что его проделки вовсе не конец света. Каждый хоть раз в жизни что-нибудь да своровал. Для подростка воровство — нормальное дело.
— Красть — нормальное дело?! — взорвался он.
— Да, воровство — часть жизни. В молодости я могла украсть трусы, какую-нибудь шмотку, духи. Так мы с тобой и встретились. Ты что, забыл?
«Но это не лучшее, что с нами произошло», — с горечью подумал про себя Себастьян.
Он встал со стула. Хотел походить, подумать, расставить все по местам. В самом деле, стоит ли всерьез волноваться? Если Джереми привык время от времени исчезать…
Никки словно прочитала его мысли и взмолилась:
— На этот раз я чувствую: произошло что-то серьезное, Себастьян! Джереми в последний раз видел, что со мной творилось от беспокойства, и пообещал всегда держать меня в курсе.
— Какой помощи ты от меня ждешь?
— Сама не знаю. Я уже обзвонила все больницы, поговорила со «Скорой помощью», я…
— А ты не нашла чего-нибудь необычного, когда рылась у него в комнате?
— Как это — рылась у него в комнате?
— Ты что, не роешься в его вещах?
— Нет, его комната — заповедная территория, это его…
— Заповедная? Никки! Мальчик вот уже три дня как исчез! — рявкнул Себастьян, направляясь к металлической лестнице, которая вела на второй этаж.
