– Дык это… Не сообразил поначалу, а потом поздно было, – повинился тот.
– У-у-у! Голова садовая, два уха, – разозлился капитан.
Я попросил его утихнуть.
Оставалось еще узнать, тут ли Левицкий, иначе мы вообще зря сюда прикатили.
Эта проблема разрешилась просто.
Канцеляриста уже ждали. Откуда-то из подворотни вынырнула темная согбенная фигура и, крадучись по-кошачьи, подошла к нему. Это была женщина лет пятидесяти на вид, хотя, как я выяснил позже, информаторша едва разменяла третий десяток.
Землистого цвета кожа, морщинистое лицо, нос с красными прожилками, развязность в поведении выдавали в ней пьянчужку и почти гарантированно – особу легкого поведения, хотя до какого же нетерпежа нужно дойти, чтобы польститься на такую «красотку».
Разбитная бабенка, шамкая беззубым ртом, сообщила, что Левицкий по-прежнему обитает у Чарыкиной и никуда не уходил.
– Вот те хрест, – побожилась она, не забыв перед этим окинуть нас липким оценивающим взором.
Я поежился. Прелести этой Афродиты убивали любое желание наповал.
– Пьяный? – логично предположил Круглов.
– Трезв аки стеклышко. Не пьет он, кажного шороху боится, – пояснила женщина.
Капитан вздохнул.
– Можно его выманить наружу? – без особой надежды в голосе поинтересовался канцелярист.
Бабенка хрипло засмеялась:
– Да его калачом никаким оттудова не выманишь. Все сидит, мается. Ждет чаво-то.
Мы переглянулись. Не исключено, что Левицкий ждал людей из шведского посольства, которые по всем шпионским правилам должны были обеспечить ему прикрытие.
– Другие выходы из кабака имеются? – спросил я.
– А как же ж? Да не один, – ответила женщина.
– Может, через второй выход и ворвемся? – предложил я.
– Ты, мил человек, думаешь, тебя туды пустют? – засмеялась она. – Закрыто все на засовы да запоры чижолые.
– Ты же там своя. Впусти нас через другую дверь.
– Мил человек, меня же на куски порвут, ножами по живому телу порежут, жилы вынут. Я хоть гулящая баба, но понимание имею. Хде и куда вый ти можно – обскажу, а с остальным сами разбирайтесь. Мне моя душа-полушка дорога.
Бабенка протянула руку, недвусмысленно намекая на вознаграждение.
Канцелярист отсчитал ей пару медяков и отпустил после нескольких вопросов. Проститутка исчезла в провале подворотни.
– Какие будут предложения, господа? – спросил Круглов. – Вломимся все сразу или кто-то попробует скрутить негодяя единолично?
Оба варианта имели как достоинства, так и многочисленные изъяны. Подумав, мы решили задействовать солдат только на крайний случай. Если в кабаке начнется шум, Левицкий попытается удрать. Вдруг у него это получится? Ищи потом ветра в поле.
Канцелярист, знавший злодея в лицо, описал нам его внешность. Брать Левицкого я решил в одиночку. От чиновника из Тайной канцелярии в таком деле толку мало, и Круглову (хоть он и настаивал на обратном) пришлось остаться с солдатами. Кто-то должен был ими командовать, чтобы вмешаться в нужный момент, если ситуация выйдет из-под контроля.
На счету был каждый человек, однако Круглову пришлось направить одного гвардейца за подкреплением.
Поскольку я был одет в штатское, мне пришла в голову идея разыграть потенциального клиента заведения мадам Чарыкиной – поддатого горожанина, неразборчивого охотника за доступными женщинами. Достаточно распространенный типаж в любом столетии.
Для большей достоверности я хлебнул немного водки, отыскавшейся во фляге канцеляриста. Шубу и шапку, как ни обливалось кровью сердце, пришлось слегка изгваздать, чтобы вид у меня был подобающий.
Придав лицу слегка придурковатое выражение, я раскачивающейся походкой направился в кабак.
Фейс-контроль осуществляли двое мрачных детинушек с короткими дубинками за поясом. Не удивлюсь, если в свободное время эта парочка раздевала случайных прохожих в темных закоулках Петербурга. Похожие молодчики когда-то изрядно подпортили нам с Карлом вечер, когда мы вышли от ростовщика Пандульфи с деньгами, которые выручили, заложив мою шпагу. Драка была кровавой и жестокой. Спаслись мы чудом.
Хоть я и не походил на обычную публику кабака, вышибалы разрешили войти, догадываясь, что на обратном пути кошелек мой полностью опустеет. Взгляд у них при этом был оценивающий, так рыночные торговцы смотрят на явных лохов ушастых, обвести которых вокруг пальца – святое дело.
