Мы приземлились на белом берегу, раскаленном добела, как топка, и позавтракали в тени под крылом самолета. Стоило только вытянуть руку из тени, как солнце обжигало кожу до боли. Наши бутылки с пивом, спустившиеся прямо с неба вместе с нами, были совсем холодные, пиво было чудесное, но мы не успели его допить, и через четверть часа оно стало горячим как чай.
Пока мы завтракали, на горизонте появился отряд воинов-масаи) быстро приближавшихся к нам. Очевидно, они издалека заметили снижавшийся самолет и решили посмотреть на него поближе, а пройти любое расстояние, даже по такой местности, для масаи — сущие пустяки. Они подошли вереницей, обнаженные, высокие и сухощавые; оружие посверкивало на солнце, а их тела темнели, словно сырая глина на фоне желтосерого песка.
У них в ногах лужицами лежали или шли короткие тени — единственные пятнышки тени, кроме наших, куда ни глянь. Подойдя к нам, они выстроились в ряд — их было пятеро. Сомкнувшись, они наклонили головы и стали разговаривать друг с другом, очевидно, обсуждая нас и наш самолет. В прошлом поколении такая встреча стоила бы нам жизни. Потом один из них вышел вперед и заговорил. Но так как они говорили только на языке масаи, а мы почти не понимали этого языка, разговор скоро замер, воин отошел к своим, а через несколько минут они все круто повернулись и, держась в затылок друг другу, снова ушли в белую, раскаленную бесконечную соленую пустыню.
— Ты не хотела бы слетать на озеро Найваша? — спросил меня Деннис. — Но местность там холмистая, приземлиться будет негде, так что нам придется подняться очень высоко и, не снижаясь, лететь на высоте двенадцати тысяч футов.
Перелет от озера Натрон до Найваши был Das ding an sich[27]. Мы летели напрямик, на высоте двенадцати тысяч футов, так что смотреть вниз не имело смысла. У озера Натрон я сняла свою отороченную мехом шапку, и теперь здесь, в вышине, воздух, плотный, как ледяная вода, охватил и сжал мне лоб; волосы летели назад, словно кто-то тянул за них, стараясь оторвать голову. Это была именно та воздушная дорога, которой в обратном направлении пролетала птица Рух, нанизав на каждый коготь по слону на корм своим птенцам: она торопилась из Уганды домой, в Аравию.
Когда сидишь впереди летчика и перед тобой нет ничего, только открытое пространство, кажется, что летчик несет тебя на вытянутых вперед ладонях, как сказочный джинн нес по воздуху принца Али, и крылья, несущие тебя, принадлежат ему. Мы приземлились на ферме наших друзей у озера Найваша, и дурацкие крошечные домики с миниатюрными деревцами, окружавшими их, так и повалились навзничь, увидев, что мы снижаемся.
Когда у нас с Деннисом не было времени для дальних полетов, мы наскоро облетали предгорья Нгонго, обычно на закате. Эти горы, одни из самых красивых на свете, кажутся прекраснее всего, когда смотришь на них с самолета: гребни, стремящиеся к одной из четырех вершин, вздымаются, бегут бок о бок с самолетом, а потом вдруг резко уходят вниз, переходя в небольшую лужайку.
Здесь, в горах, обитали буйволы. В ранней моей молодости, когда я просто жить не могла, пока не подстрелю хоть по экземпляру всех видов зверей Африки, я даже убила своего первого буйвола именно в этих местах. Позднее, когда мне больше хотелось наблюдать за зверями, чем охотиться, я снова не раз отправлялась поглядеть на них. Я разбивала лагерь среди холмов, на полдороге к вершине, у ручья; я брала с собой слуг, палатки и запасы провианта, и мы с Фарахом вставали затемно, в ледяном холоде, ползли и пробирались сквозь заросли и высокую траву в надежде хоть глазком глянуть на стадо, но дважды мне пришлось возвращаться несолоно хлебавши. То, что стадо обитало там и буйволы были моими западными соседями, сохраняло свое немалое значение для нашей фермы, влияло на ее жизнь, но это были серьезные, нелюдимые соседи, древняя аристократия нагорий, хотя ряды ее и несколько поредели со временем; буйволы мало кого принимали у себя.
Но однажды, часов около пяти, когда гости пили перед домом чай, Деннис пролетел над нами к западу — он летел из Найроби. Немного спустя он повернул и приземлился на ферме. Мы с леди Делами поехали за ним на машине, но он не захотел выйти из самолета.
