— Очень странно, — сказал граф Шиммельман: как видно, погруженный в свои мысли, он почти не слушал собеседника, — думать, что сотни, нет, даже тысячи гиен жили и умирали, чтобы мы, в конце концов, могли заполучить этот вот экземпляр, и чтобы жители Гамбурга увидели гиену своими глазами, а натуралисты могли ее изучать.
Они перешли к другой клетке, где стояли жирафы. — Диких животных, — продолжал граф, — бегающих на свободе в дальних диких странах, как бы и не существует. Вот это, стоящее перед нами — оно существует, мы дали ему название, мы знаем, как оно выглядит. А другие могут и вовсе не существовать, и все же их огромное большинство. Природа расточительна.
Хозяин зверинца сдернул свою потрепанную меховую шапку — своих волос у него не осталось, голова была голая, как колено. — Они же видят друг друга, — сказал он.
— Ну, с этим еще можно поспорить, — возразил граф Шиммельман, помолчав. — У этих жирафов, к примеру сказать, на шкуре квадратные пятна. Жирафы, глядя друг на дружку, не могут узнать квадрат — значит, они квадратов не видят. Да и можно ли вообще утверждать, что они видят друг друга? Хозяин молча смотрел на жирафа, потом сказал:
— Их видит Бог. Граф Шиммельман усмехнулся.
— Жирафов? — спросил он.
— Да, да, ваше сиятельство, — сказал сторож. — Вот именно, Бог видит жирафов. Они бегали по Африке, играли, а Господь Бог глядел на них с небес и радовался их красоте. Он и сотворил их Себе на радость. Так и в Библии написано, ваша светлость, — продолжал он. — Бог так возлюбил жирафа, что сотворил его. Бог придумал и сотворил и квадрат, и круг — уж это вы оспаривать не станете, ваше сиятельство! Он видел воочию и квадраты на их шкурах, да и все остальное. Дикие звери, ваше сиятельство, — это, может, самое верное доказательство существования Бога. А вот когда их привозят в Гамбург, — закончил он, нахлобучивая шапку, — Этот аргумент становится спорным.
Граф Шиммельман, который строил всю свою жизнь, опираясь на чужие мысли и мнения, молча пошел дальше — поглядеть на змей, чьи клетки стояли поближе к печке. Хозяин, желая, как видно, позабавить посетителя, открыл ящик, где он держал змей, и попытался разбудить лежавшую там змею; в конце концов, сонное пресмыкающее лениво обвилось вокруг руки хозяина. Граф Шиммельман наблюдал эту картину.
— Знаете, милейший Каннегитер, — сказал он с кислой усмешкой, — если бы вы служили у меня, или, скажем, я был бы королем, а вы моим первым министром, вы бы сейчас получили отставку.
Хозяин зверинца испуганно взглянул на него: — Вы не шутите, сэр? — сказал он и опустил змею в клетку. — За что же, сэр, если я смею спросить? — добавил он, помолчав.
— О, Каннегитер, вы не такой простак, каким прикидываетесь, — сказал граф. — За что? А потому, друг мой, что отвращение к змеям есть здоровый инстинкт всякого человека, и люди, обладающие этим инстинктом, оставались в живых. Змея — смертельный враг человека, а что же, кроме способности инстинктивно различать добро и зло, может предостеречь нас? Когти льва, огромный рост и бивни слона, рога буйвола — все это сразу бросается в глаза. Но змеи удивительно красивы. Они такие же огромные, гладкие на ощупь, как многое, что мы ценим в этой жизни, они так красиво расписаны изысканными узорами, так грациозно скользят. И только для человека набожного и добродетельного сама эта красота и прелестные движения отвратительны, как смрадный грех, напоминая ему о грехопадении прародителей. Необъяснимое чувство заставляет человека бежать от змеи, как от самого дьявола — то самое чувство, которое мы зовем голосом совести. Человек, способный ласкать змею, способен на все.
Граф Шиммельман посмеялся немного, довольный своими рассуждениями, застегнул свою роскошную шубу и собрался идти к выходу. Хозяин зверинца стоял, глубоко задумавшись.
— Ваше сиятельство, — сказал он наконец, — вы должны полюбить змей. Другого выхода нет. Говорю это, исходя из собственного жизненного опыта, и вот лучший совет, какой я могу вам дать: вы должны любить змей. Не забывайте, ваше сиятельство — да, не забывайте, — что почти каждый раз, когда мы просим Господа Бога дать нам рыбу, он дает нам змею,
