* * *
Схорон, конечно, просторен, но он копался специально как склад оружия и боеприпасов, а вовсе не для того, чтобы здесь прятался человек. Эмир Абдул сначала радуется, что в подступившей темноте он так быстро нашел это убежище. И пытается устроиться поудобнее. Но как здесь устроишься поудобнее, когда нет возможности ноги выпрямить, а разбитое колено в согнутом состоянии ноет не переставая? Рука ноет еще сильнее, стоит только пошевелить ею…
Но Абдул опытный человек в деле приспособляемости. Он все-таки находит позу, позволяющую наиболее, насколько это возможно, расслабиться, и таким образом дает телу отдохнуть. Знает, что расслабление сейчас непременно поможет. Хорошо бы ноги вытянуть. Но если это невозможно, значит, невозможно, и не тот человек Абдул Мадаев, чтобы расстраиваться из-за того, что невозможно.
Он сейчас даже свои травмы не осматривает. Не ранения, а именно травмы, которые получил, сорвавшись со склона, когда старался спрятаться от неизвестно откуда взявшихся «краповых» беретов. Тогда он спрятался, но, оказалось, что ненадолго. «Краповые», похоже, шли за снайпером. Но почему-то не брали его, хотя возможность такую наверняка имели… Может быть, так и думали, что Абдул сам за ним пойдет, и хотели взять Абдула? Ладно. С этим будет время разобраться. Будет время разобраться и с тем, как Беслан освободился. Его же захватили спецназовцы. Просто так они никого не выпустят…
Потом, когда отдохнет, у него будет время подумать обо всем. И травмы свои тоже потом осмотрит. Сейчас он только расслабляется и слушает ночной ельник. Ветерок шумит среди деревьев, колышет иглы, и они поют, издавая характерный звук, совсем не такой, какой бывает в лесу хвойном или смешанном. В чистом долинном ельнике при ветре всегда стоит тихий поющий звон. Выше, на склоне горы, ветер был заметно слабее. Здесь же, в долине, создается эффект аэродинамической трубы. Зимой это особенно неприятно, но сейчас уже не зима, хотя ночной морозец все же чувствуется.
Погони не слышно. Должно быть, «краповые» не решились на спуск, ожидая выстрелов снизу. Снять человека, спускающегося по веревке, проще простого, если умеешь хотя бы курок нажимать. Правда, Абдул не думал отстреливаться, чтобы не выдавать своего местоположения. Да и ответная стрельба, даже если учесть густоту ельника, могла бы его достать. Шальная пуля не спрашивает, куда ей лететь. Она просто летит, и все. И не сворачивает перед преградами, будь то камень или человеческое тело…
Уснуть бы. Уснуть бы. Уснуть… Надо уснуть. Сон всегда лечит…
Абдул закрывает глаза.
И, кажется, что совсем не спал, кажется, что открывает их сразу. И понимает, отчего открывает. Он просто замерз. Только что был не замерзшим, а тут сразу замерз? Эмир смотрит на часы. В последний раз он смотрел на них, когда забрался в схрон и закрыл выход камнем. Оказывается, он два часа проспал.
Сейчас, после сна, и нога, и, особенно, рука, болят несравненно сильнее. Сначала он ощупывает руку. Похоже, что перелом лучевой кости в запястье. Сильно ударился, когда скользил по склону. Потом ногу осматривает. Колено, похоже, просто ушиблено. Хуже, если разрыв мениска, но это ощупью не определить. Разрыв мениска требует операции. Если ее не сделать, болеть будет долго и доставит много неприятностей. Но о какой операции может сейчас идти речь? В другое время можно было бы выехать в Грузию или в Азербайджан и там подлечиться. Сейчас не до того, сейчас Абдул обязан только о деле думать.
А дело, в первую очередь, заключается в том, чтобы найти этого мальчишку Беслана и как следует допросить.
* * *
Беслан встречается с рассветом на последнем высоком перевале своего пути, на высшей точке, на которую подняла его тропа, чтобы показать, как из-за дальних гор высовывается, ярко сияя золотом, солнечный диск. Здесь, на перевале, снег совсем стаял, и давно. И потому почва под ногами жесткая и прочная. Беслан останавливается, не в состоянии с места двинуться – такая красота жизни перед ним открывается. Жизни без войны, без страха смерти и необходимости в кого-то стрелять, чтобы самому остаться в живых. И совсем не важными становятся все человеческие слова, когда существует восход солнца. Совсем-совсем не важными… Совсем не важной становится национальность – чечен или русский, еврей или араб. Есть восход солнца, и это – все… Ни о чем больше знать не хочется, ни о чем думать не хочется.
