— Ну, положим, собаки больше уважают ее пса, — уточнил Потап.
Народ дружно прыснул.
— Между прочим, — обиженно произнес Олег, — девочка сейчас занята крайне мирным делом. На восхождение пошла.
— А Коно — полезным. — добавил Огневолк, — улучшает породу. Очень эффективный производитель. Наш человек во всех смыслах.
— Мы о чем-нибудь можем говорить серьезно? — поинтересовался Виктор
— Можем, — взял слово Стас, — о каких запасах речь? О привезенных из Сарвады в двенадцатом году?
— О них, родимых!
— Ага! И, судя по составу высокого собрания, нам предстоит еще один рейс за прокладками?
— Почему нет? — многообещающе прищурилась Лайма.
— Лаймочка, девочка, перестаньте отвечать вопросом на вопрос, — примирительно сказал Давид, — вы же таки не еврейка, вы же таки не то еще литовка, не то уже русская…
— Насколько я помню, евреи приехали в Палестину и совсем немножко оккупировали какие-то земли? — невинно спросила Лайма.
Давид слегка поперхнулся, но ответил:
— Ну, можно и так интерпретировать…
— Эта национальность мне тоже подойдет. Так что вы имеете против прокладок, товарищи?
— Успокойтесь, Лаймочка, ничего я против предметов личной гигиены не имею! Можете уточнить у моей зубной щетки! И вообще, может, дадут продолжить?
— Давай, Вениаминыч.
— Так вот, главное — не прокладки. Назревают проблемы с едой. Как мы ни экономим запасы, они тают. На ближайшую зиму еще хватит. На следующую — нет.
— А если сократить пайки?
— Пайки урезаны до минимума. Выращиваем всё, что растет. Стада на пределе возможностей района. Поголовье, конечно, можно увеличить, но надо расширять пастбища, совершенно непонятно, как избегать контакта с местными. Режим секретности и так на грани рассыпания. Из дикого жрем всё, что жрется. Или кто-нибудь откажется от шурпы по-фански?
— Это которая из двухвосток?
— Она самая.
— Да нет, нормальная жрачка…
— Женя, что бы ты сказал о ней двенадцать лет назад?
— Э-э-э…
— Ругань отставить! — жестко скомандовала Лайма и кокетливо улыбнулась, — тут дама.
— Тогда ничего.
— То-то и оно. А это говорит специалист по обработке шачьего мяса… — Виктор сделал паузу.
— Простите, — поинтересовался Давид, — мы разве едим ишаков?
— Не «ишачьего», а «шачьего», образовано от «шак», так дети называют одичавших собак.
— А наши орлы этим словом именуют джигитов Ахмадова, — вставил Олег. — Потому Давид Аронович и удивился.
— Митя сейчас, — усмехнулся Виктор, — объяснил бы, что оба слова образованы от слова «шакал» в его разных значениях и семантическое поле…
— Витя, не надо, — взмолился Давид, — я немного отстаю от лингвистических изысканий Дмитрия Геннадьевича, так что всё равно не пойму. Мне достаточно знать, что мы едим собачье мясо, а не человеческое. Но при чем здесь это?
— Да ни при чем. С ним чисто медицинская сложность: у шаков полно паразитов и его обеззараживание — непростой процесс. Аверин — один из главных спецов. И по небрезгливости он у нас лидер.
— А у нас еще остались брезгливые?
— Не замечал… Кстати, о человечине и совпадении названий. Может появиться еще и психологическая проблема. Мы как аборигены Новой Гвинеи — своих собак не едим, они члены племени. А чужих — запросто, как обычное мясо.
— Надо понимать, при появлении чужих людей может стать вопрос…
— Может. Еще как может. Но, слава богу, не сейчас. Поколения через два. — Виктор откашлялся. — Но мы отвлеклись. Два поколения нам здесь не прожить. Пришла пора спускаться вниз. В Большой Мир. Только готов ли этот мир принять нас?..
Дикие Земли. Где-то между Ишимом, Тюменью и Курганом
Развилка попалась через два дня. Если учесть, что больше десяти километров в час машины по этому недоразумению не давали, то не так уж и далеко. Колея уперлась в воронку и раздвоилась, обходя препятствие с двух сторон.
Капитан посмотрел на дозиметр.
— Чисто. Борька! Куда ехать?
— Налево!
— Почему налево?
— А хрен его знает! Почему нет?
— Действительно, — произнес Урусов, — почему бы и нет. Ванька, давай налево.
Герман послушно крутнул баранку. Остальная колонна двинулась следом. Через двести метров дорога опять раздвоилась.
— Направо, — скомандовал Борис.
