— Как там наш Белыш?
— Все утро гонялся за хвостом Белогривки! Она уже готова оторвать ему уши, но не может. Ведь он такой милый!
— Это точно! — фыркнула Синегривка, представив круглые голубые глаза Белыша, с невинным видом треплющего пушистый материнский хвост.
— Надеюсь, Когтишка его не испортит, — продолжала Розохвостка. — Когда я уходила, этот озорник пытался подговорить Белыша натыкать колючек в шерсть спавшей Снежинки.
— Неужели Пестролапая их не остановила?
— Будто ты не знаешь Пестролапую! — отмахнулась Розохвостка. — Она уверена, что ее бесценный Когтишка просто не способен ни на что дурное. Она считает его подарком Звездного племени, не больше не меньше!
— Наверное, мне стоит заглянуть в детскую, — решила Синегривка.
— Белогривка очень обрадуется! — закивала Розохвостка. — Мне кажется, ей уже надоело торчать взаперти. Видела бы ты ее подстилку — изодрана в клочья! Ей нужно подышать свежим воздухом.
Когда Розохвостка скрылась за деревьями, Синегривка заметила на траве клочок собачьей шерсти. Судя по тому, что запах отсутствовал, клочок был принесен ветром, а не оставлен пробегавшей по лесу собакой, однако эта игрушка могла надолго занять Белыша. Синегривка подцепила когтями клок шерсти и понесла его домой.
Розохвостка оказалась права — Белогривка выглядела нервной и затравленной. Снежинка и Чернушка лазали по Зарянке, и при каждом прыжке их короткие хвостики хлестали Белогривку по голове. Белыш крепко спал, всем телом навалившись Белогривке на бок так, что бедняжка не могла пошевелиться. Скучающий Когтишка донимал мать.
— Почему мне нельзя выйти?
— Потому что ты только что пришел.
— Но там солнце!
— А тебе нужно поспать.
— Я не устал!
— Скоро устанешь.
— Тогда и посплю.
— Если не поспишь сейчас, будешь кукситься весь вечер.
— А вот и не буду!
— А вот и будешь.
Белогривка страдальчески закатила глаза.
— Смотри, что я принесла, — сказала Синегривка, бросая клок собачьей шерсти на подстилку сестры. Розохвостка и в этом не ошиблась — весь папоротник на подстилке был изодран когтями.
— Пусть Белыш поиграет, когда проснется.
Белогривка заворчала, пытаясь сменить позу, не потревожив спящего котенка.
— Что это такое? — спросил Когтишка, прыгая на клок шерсти.
— Это для Белы…
Синегривка еще договорить не успела, как полосатый крепыш сцапал шерсть и принялся гонять ее по всей детской.
— Смотрите! — во всю глотку завопил он. — Это я, смелый воин Когтище, прогоняю блохастую собаку!
— Потише, прошу тебя, — взмолилась Синегривка.
Когтишка замер, пригвоздив шерсть когтями к земле.
— Ненавижу эту детскую! — взорвался он. — Тут слишком много котят, повернуться негде! И мне никогда не разрешают играть. Я хочу жить в палатке оруженосцев вместе с Львинолапом! Его-то не заставляют спать днем!
— И он очень об этом жалеет, — промурлыкала Синегривка.
Белыш сонно поднял голову и заморгал.
— Что случилось?
— Ну вот, доигрался! Ты его разбудил! — взорвалась Белогривка.
— Наконец-то! — обрадовался Когтишка. — Теперь мы сможем поиграть!
— Во что? — спросил Белыш, обводя глазами детскую.
— В мою новую игру, она называется «Убей Собаку!» — пояснил Когтишка и перебросил комок шерсти через голову Белыша. Котенок подпрыгнул и поймал шерсть, а несчастная Белогривка громко застонала, когда он с размаху наступил ей задними лапами на живот.
— Давай сходим прогуляться? — предложила сестре Синегривка.
Белогривка непонимающе повернулась к ней.
— Белыш с удовольствием поиграете Когтишкой, — пояснила Синегривка. — Я уверена, некоторое время они вполне смогут обойтись без тебя. — Она посмотрела на белоснежного котенка, гонявшегося по детской за Когтишкой. — Ты ведь сможешь поиграть с Коггишкой, пока твоя мама ненадолго сходит погулять?
Белыш даже не посмотрел на нее.
— Конечно!
— Мы за ним присмотрим, — пообещала Зарянка.
— Ой, правда? — глаза Белогривки радостно заблестели. — Спасибо! Думаю, ничего не случится, если я немного разомну лапы?
— Тебе это будет полезно, — заверила ее Синегривка.
— А вы уверены, что с ними все будет в порядке? — взволнованно спросила Белогривка.
— Вес будет превосходно, — закивала Зарянка. — Беги скорее! А то я уже устала слушать, как ты охаешь да вздыхаешь.
