Когда все были наверху, я обернулся и обозрел владения Кецалькоатля. С этой божественной высоты город Толлан выглядел еще великолепнее, чем вблизи: тысячи алебастрово-белых зданий, сотни широких, прямых проспектов, соединенных великим множеством улиц и аллей, просторная игровая площадка, сокровищницы, дворец и десятки храмов, по большей части пирамидальных.
И тут я убедился в правоте Звездочета: город был залит светом несчетного множества огней, словно землю усеяли крошечные звезды.
Наконец я оторвался от зрелища внизу и оглядел вершину. На площадке высились два святилища, на которых бирюзой и пиритом были выложены мозаичные изображения Пернатого Змея.
— Загляни внутрь, — предложил Звездочет.
Он провел нас в первое святилище. Полки внутри были уставлены черепами. Немало черепов было развешано и по стенам, а между черепами висели обсидиановые жреческие ножи для жертвоприношений. Но дальняя стена оставалась пуста, если не считать двух шестов, образующих при пересечении косой крест и накрепко связанных сыромятным ремнем. Звездочет прошел через все помещение и, сняв деревянный крест со стены, вывел нас из святилища.
— Пойдем, — следуя в обход строения, поманил старик.
С задней стороны святилище обрамляли рельефные изображения змей, орлов, ягуаров и, конечно, мозаики с Пернатым Змеем. Опираясь и держась за все эти выступы, мы вчетвером взобрались наверх по стене. Воин поднялся первым, я вторым. Смешно, но это оказалось легче, чем одолеть последний пролет ступеней.
Каменная крыша была плоской и пустой, не считая столба в самом ее центре, который я поначалу счел чем-то вроде декоративного шпиля. Звездочет направился прямо к нему. Оказалось, что на его верхушку насажен пустотелый цилиндр. Сама эта насадка имела зазубренную верхушку, и, как я понял по наличию ряда отверстий для фиксаторов, насадку можно было поднимать или опускать. Вставленный в отверстие штырь закреплял насадку на определенной высоте.
Когда Звездочет повернул насадку в полный оборот, я понял, что ее можно использовать для наблюдений.
— Итак, юноша желает подсмотреть за богами, — сказал старику воитель. — Дай ему взглянуть.
Звездочет прилаживал поворотное устройство до тех пор, пока не навел его на Темный Разлом Древа Мира.
— Иди сюда, — позвал он меня, и я занял его место на наблюдательном камне.
Просвет смотрел прямо на небесные копии моих шрамов. Они были видны четко, ясно, с почти слепящей яркостью, какой невозможно добиться, глядя с земли невооруженным глазом. Яркостью столь ошеломляющей, что у меня чуть не подогнулись колени.
— Ну, что ты думаешь о своих звездах? — спросил воин. — Ты всю свою недолгую жизнь носил их на животе. Именно они убедили старого шамана подарить тебе жизнь.
— Они — это я, — вырвалось у меня.
— Но что эти звезды значат для нас? — спросил Звездочет.
— Они обрамляют Темный Разлом, — ответил я. — Это вход на путь преисподней.
— Некоторые считают, что это тропа в страну теней Миктлантекутли, — заметил Звездочет.
— Ты сам говорил мне, — отозвался я, — что в Последний день Тескатлипока, черный бог смерти и вечной ночи, выпустит своих псов, которые сокрушат врата между мирами. Он и его адские твари промчатся путем преисподней, опустошат Землю, и именно явление этой смертоносной стаи и обозначит наш Последний день. Последний день сего мира.
— У меня есть для тебя новости, юный друг, — начал Звездочет. — Похоже, пророчество о грядущем гневе Тескатлипока близится к исполнению. Я уже наблюдал его появление из Темного Разлома, с пути преисподней, что оберегают твои шесть звезд. Причем наблюдал уже дважды.
— Он рвется к нам, — добавил Дымящийся Щит. — Тескатлипока, со своими адскими псами.
— Но почему?
— Тескатлипока, — пояснил Звездочет, — победил на небесах великого Кецалькоатля, светлого бога учения и сострадания, божественного ветра и животворных морей, еще задолго до появления человечества. Но на земле, особенно во владениях нашего миролюбивого и жаждущего познаний народа, Пернатый Змей все еще сохраняет влияние. Будучи ревнив и мстителен по натуре, Тескатлипока не намерен больше терпеть наши бьющиеся сердца и живую кровь. Он грядет, чтобы покончить с Кецалькоатлем, божественным правителем, а также со всеми его приверженцами и почитателями. Он не успокоится до тех пор, пока не уничтожит воплощение Пернатого Змея и не истребит всех нас, пока мы не окажемся ввергнутыми в нескончаемое ничто, в вечную ночь, а сей мир не прекратит существовать.
