Я благосклонно улыбнулся, так как давно уже перестал слушать словоизлияния инспектора, а углубился в изучение объемистой папки, которую тот положил на мой стол спустя всего лишь четверть часа после своего появления.
– А потом старый глупый Маллен вспомнил, – сокрушенно развел он руками, – что федеральное правительство объявило о награде в семьсот тысяч долларов для каждого, кто сможет наложить блестящие наручники на виртуозные конечности Френка Лагано. Фальшивые ассигнации, которыми он наводнил Лос-Анджелес, привлекли гораздо большее внимание боссов из Вашингтона, чем какие-нибудь наркотики, проституция или войны молодежных банд. И потому дядюшка Сэм решил раздавать пряники сознательным гражданам.
Он снова взялся за кофейную чашку и на этот раз не отпускал ее до тех пор, пока полностью не очистил донышко. Наблюдая за тем, как долго инспектор не выпускал из губ чашки, я подумал, что он, наверное, принялся вылизывать ее внутренности языком.
– И вот я спрашиваю вас, Амбрустер, – произнес он, удовлетворенно вздыхая и, наконец, отставляя чашку в сторону. – Почему я, старый глупый Маллен, должен презреть свой выходной и ни свет, ни заря мчаться в ваш змеиный особнячок, таща под мышкой пухлые досье на Френка Лагано, содержащие почти, что секретную полицейскую информацию.
Инспектору Маллену было прекрасно известно, что сведения, находящиеся в папке, которую я держал в руках, вовсе не были конфиденциальными, и мы могли бы получить их десятками других способов, хотя затратили бы на это несколько больше времени, и, возможно, еще и денег. Знал Маллен и то, что, не будь у него веских оснований оказать нам эту маленькую услугу, ни одно стихийное бедствие в мире не смогло бы его заставить.
– Восточный гэнг, – коротко пояснил я, передавая папку своей партнерше, Франсуаз Дюпон.
Ее стол расположен под углом к моему так, что Маллен мог без особых усилий адресовать свои возлияния одновременно нам обоим.
Франсуаз изящно водрузила на нос огромные очки в черной узорчатой оправе, и ее длинные тонкие пальцы сомкнулись на картонной обложке папки.
– Да, восточный гэнг, Амбрустер.
Человек, не знакомый с Малленом или же знавший его недостаточно хорошо, мог бы подумать, что инспектор все еще пребывает в благодушном рассеянном состоянии. На самом деле, как только речь зашла о работе, он мгновенно собрался, и черты его лица даже немного заострились, придавая сходство с гигантской землеройкой.
– Френк Лагано недолго пробивался в безвестности, – пояснил инспектор. – Как только слава о его творениях вышла за пределы квартала, где он жил – знающие люди тут же обратили внимание на этого умельца. Самым оборотистым оказался восточный гэнг. Они взяли на себя неблагодарную работу по распространению фальшивых долларов, в обмен на что, получили возможность покупать современное оружие. В случае, когда им недоставало денег, они просто могли напечатать еще…
Маллен радостно рассмеялся своей шутке, потом продолжал:
– Дело закончилось тем, что федералы остались с носом. Когда им, наконец, удалось выйти на Лагано, того уже и след простыл, а мелкие прихвостни гэнга усиленно топтались в окрестностях, чтобы замести все до единой зацепки относительно того, где искать парня. До тех пор, пока его станок работает, дядя Сэм терпит огромные убытки, Амбрустер. А станочек-то не остывает… Только на прошлой неделе ФБР отловило и конфисковало фальшивок на значительную сумму. Это слишком много, и Вашингтон давит на всех, требуя результатов.
Данное обстоятельство и стало основной причиной появления инспектора Маллена у нас тем субботним утром. Расследование дел фальшивомонетчиков не входило в прямую обязанность его отдела. Однако Френк Лагано развил в окрестностях Лос-Анджелеса столь бурную деятельность, что вынудил муниципалитет принимать срочные и жесткие меры.
Как обычно бывает в таких случаях, вся тяжесть десницы правосудия легла не на злоумышленников, а на его же собственных служителей. Поиски Френка Лагано выразились для инспектора Маллена в том, что федералы, как у себя дома, расхаживали по его отделу, походя отдавали приказы его людям и всяко путались под ногами.
