— Попался, падла! — торжествующе пробасил первый. — Ща кончим твоего дружка, а ты с нами малость пооткровенничаешь…
Не знаю, почему для допроса выбрали именно меня. Может, просто наобум. А может, сочли более слабым в моральном отношении? Но в любом случае они допустили грубую, непоправимую ошибку. Если бы глотку собирались резать мне, я бы, возможно, пощадил «резуна». Ну, сломал бы ему пару конечностей в воспитательных целях. А вот Костя… У него последнее время проблемы в семье. Жена стервозничает, от рук отбилась. Он стал очень нервный, несдержанный. Постоянно срывается по пустякам. Вот и сейчас…
— Ар-кх-х-х-х-х, — послышался сдавленный предсмертный хрип. Умело перехватив руку «второго», майор Сибирцев приемом боевого самбо всадил ему в туловище его же собственный нож.
— А-а-у-у-у! — отчаянно взвыл мой визави, попавшийся на болевой захват. — У-у-у-ат-пу-у-у-сти-и-и-и!!!
— Закрой варежку, чмо, — посоветовал я, легонько стукнув бандита в артерию, питающую кровью мозжечок. Он тут же заткнулся, обмяк и, похоже, выпал из реальности.[3]
Тихо скрипнула открываемая дверь.
— Закройся трупом! — крикнул я Сибирцеву, а сам плотно прижал к себе осоловевшего пленника.
— Т-р-р-р! — прошелестела очередь из бесшумного оружия. Часть пуль попала в Костин «щит», часть в мой. Стрелял вышедший из какой-то комнаты третий боевик — толстый, горбоносый, небритый.
— Держи!! — хором рявкнули мы, с силой швырнув в него обоих мертвецов. Попали точно. Не удержавшись на ногах, толстяк упал на пол, придавленный сразу двумя кровоточащими телами. Падая, он выронил оружие. Подоспевший первым Костя быстро подхватил «стечкин» с глушителем и сунул дымящийся ствол в лицо горбоносому.
— Завалю на хрен! — бешено прохрипел он.
— Ну, ну, братишка, не горячись, — примирительно сказал я. — Вдруг хмырина окажется нам полезен? Короче, не стреляй пока…
Как вы поняли, началась обычная игра в доброго и злого дядю. Игра эта стара как мир, но до сих пор срабатывает безотказно. (Надо лишь момент подходящий улучить, да психотип «ломаемого» правильно определить.) Мы с Сибирцевым не раз в нее «играли». Работа у нас такая. Вот только раньше роль «злого» всегда доставалась мне.
— Я пригожусь! Пригожусь! — на удивление тонким голосом пропищал толстяк. — Все что угодно! Клянусь!
Сибирцев, с явной неохотой, отвел ствол.
— Где Могила? — жестко спросил я. — Считаю до трех: раз…
— На деловой встрече, принимает товар! — поспешно выпалил бандит.
— Наркотики, небось? — прищурился я.
— Нет, их получили вчера.
— Тогда что?
— Доброволицу. Она будет главной героиней в жестком порнофильме с участием животных!
— Проститутку?
— Нет, — горбоносый позволил себе чуть усмехнуться, — приличная девушка из пресловутого «среднего класса».
— Ты решил пудрить нам мозги?! — взревел Костя, ткнув ему в зубы дулом «стечкина». — Ладно, блин!!! Тогда твои мозги я с удовольствием вышибу! — Палец майора начал выдавливать слабину спускового крючка.
В последний момент я успел перехватить руку разъяренного товарища, и бесшумная очередь врезалась в деревянную стену. Толстяк мгновенно обгадился со страху.
— Я не пудрю! — воняя экскрементами, завизжал он. — Я говорю чистую правду! Не убивайте!!!
— Ну, хорошо. Где происходит приемка «товара»? — спросил я.
— В зверинце! Там… и-ик… содержатся специально дрессированные собаки, козлы, павианы…
— Она закоренелая наркоманка, — догадался остывший Костя. — И с ней расплачиваются героином… или кокаином. Правильно?
— Не-е-ет! — с ужасом глядя на «злого дядю», выдавил пленник. — Я сам ничего там не пойму…
…Чв-пр-р…
— Ой! — содержимое его штанов вновь пополнилось. Запах дерьма резко усилился.
— Ты успокойся, — отодвинув в сторону Сибирцева и забрав у него «стечкин», — сказал я. — Давай потолкуем нормально, без истерик. Итак, доброволица не проститутка, не наркоманка, не нищая. Так?
— Так, — уныло подтвердил горбоносый.
— Психически нормальная? Не из дурдома?
— Нет. Я встречал потом некоторых на улицах. С солидными мужиками. На дорогих иномарках…
— И сколько ей платят за сие безобразие?
— Лично ей ничего! — Пленник с надеждой воззрился на меня. — Матерью клянусь! «Актрису» приводит какой-то человек, получает у Лисянского деньги и уходит. Женщина остается и сама, без принуждения раздевается. Сперва ее трахают наши ребята в масках, потом животные. Все снимается на камеру. А после она приводит себя в порядок, одевается и спокойно уходит. Даже денег на такси не берет. Видать, своих хватает.
