— Н-да уж. Это вам посерьезнее электронной хрени, — проворчал полковник, вытирая окровавленное лезвие о собачью шерсть. — И в кровище, блин, перемазались с головы до ног! Впрочем, оно к лучшему! Дополнительный психологический прессинг для главных фигурантов. Ну-с, ребята, вперед…
Калугина, Ивакина и Репина мы обнаружили на третьем ярусе квартиры, куда добрались без каких-либо проблем. Абсолютно голые «фигуранты» резвились (не буду описывать КАК. — Д.К.) в квадратном зале, освещенном одиннадцатью огромными черными свечами.[10] Стены были изукрашены оккультными символами. На потолке сияла неоновая пентаграмма. Пол покрывал пушистый ковер, а в центре возвышалось просторное ложе, на котором и происходило упомянутое ранее отвратное действо. Рядом с ложем стоял широкий стол, уставленный бутылками и разнообразными закусками. Не сговариваясь, наша группа разом взяла на прицел гнусное трио.
— Попались, уроды, — зловеще процедил полковник и рявкнул во всю глотку: — Встать! Вы арестованы!!!
Клубок тел мгновенно распался. Все трое выглядели омерзительно, особенно Ивакин — с припухшими, красными, перемазанными… (не буду говорить ЧЕМ. — Д.К.) губами.
— Ой! — по-мышиному пискнул Калугин, встал на колени и тоненько, пискляво заголосил: — Не убивайте, родненькие, миленькие, пожалуйста! У-мо-ля-ю-ю-ю!!!
Что-то в облике этого существа показалось мне странным, неестественным, фальшивым. Не знаю, как объяснить, но, невзирая на наличие мужского достоинства, в нем ощущалось нечто на редкость бабье. В прямом смысле слова! И действительно, как позже выяснилось, ОНО было раньше женского пола и звалось Светой, а после операции по смене пола превратилось в Альберта…
Ивакин, вытаращив в ужасе рачьи глаза, беззвучно хлопал испоганенным ртом.
Зато Репин (видимо, «муж» в педерастической семейке) попробовал оказать сопротивление. Правда, весьма смехотворное. С воплем «Нет, гады. Не возьмете!» он выхватил из-под подушки дамский парабеллум, зажмурил глаза, пальнул куда-то в потолок и, исчерпав запасы крутизны, забился под стол голым задом наружу. Все члены группы не сумели удержаться от издевательского хохота.
— Вылазь, чмо! — пихнул его ногой в «пятую точку» Сибирцев. — И вместе с остальными к нему. — Он указал на капитана Горошко, многозначительно позвякивающего связкой наручников в одной руке и держащего моток скотча в другой.
— В очередь, сукины дети, в очередь, — приговаривал Андрей и сноровисто «пеленал» одного фигуранта за другим: заковывал руки за спиной и заклеивал рты скотчем. — А теперь, пшли! — закончив, скомандовал он.
И пленники, под наведенными «стволами», суетливо засеменили вниз… Погрузка в машины прошла без осложнений. Деморализованные руководители «Альфы-К» безропотно выполняли любые приказы и лишь тряслись в лихорадочном ознобе. Их сложили штабелем в «хвосте» микроавтобуса, прикрыли мешковиной, предупредили: «Ни шороха, блин! Замочим» — и ради профилактики немного попинали «берцами». Затем маленький кортеж с бронированной «Волгой» во главе понесся в сторону Смоленской улицы. Прочь от элитной громадины, по-прежнему застывшей в гробовой тишине…
* * *
К нашему приезду Кирилл Альбертович давно успел приготовиться к наркодопросу и изнывал от безделья, слоняясь из угла в угол, как неприкаянный. Телевизор наш эскулап не уважал, а на книжной полке не нашлось ничего, соответствующего его интелектуальному уровню.
— Ага! — обрадовался он, завидев пленников. — Ну, наконец-то!.. — И первым взялся за Альберта (Светика?) Калугина (ну?.. на?!))
— Хлипкий субъект, — завершив скрупулезное обследование, объявил Ильин. — Протянет не более получаса. Потом сердечко однозначно откажет.
— Калугин — глава фирмы, — озабоченно молвил Рябов, — наиболее ценный источник. Поддержать как-то можно?
— Трудно сказать, — пожал плечами Альбертыч. — Попробую, однако… ОНО явно нежизнеспособно. По некоторым признакам ЭТО два или три года назад сменило пол. А подобные фокусы даром не проходят. Нельзя безнаказанно глумиться над Творцом!
— Ну попытайтесь! Ну хоть как-нибудь! — едва ли не взмолился полковник.
