Но бывший заключенный, если не страдает психическим расстройством, не проявляет симптоматики, позволяющей предположить, что он снова украдет или убьет. А сумасшедший проявляет, и при своевременно начатом лечении можно его удержать. Я понимаю, если бы закон о психиатрической помощи в нынешней редакции был принят в Средние века, когда не существовало методов лечения, кроме изоляции в темнице и сжигания на костре. Тогда да, прогрессивные слои граждан должны были объединяться и спасать несчастных психбольных от страшной участи. Но сейчас чего бояться, когда изобретена целая гора медикаментов, при грамотном подборе которых можно жить и даже работать? Зачем дожидаться, когда шизофреник проявит себя во всем блеске?
Хорошо же, рассудил я, если вам обязательно нужна жертва, я согласен. Но, надеюсь, невинной ей быть не обязательно? Может быть, череда нападений на успешных людей заставит нашу элиту задуматься и возложить немножко больше ответственности на здоровых членов общества, чтобы они уберегали друг друга от агрессии больных?
Честно признаюсь, что убийств я не планировал. Я простил этих людей за то, что сломали мне жизнь, но не мог простить, что из-за них погибла Вера. Негодяям не свойственно отчаяние, но страх я мог им внушить, ибо чем подлее человек, тем легче он поддается этому чувству. Раз испытав ужас при встрече с психически больным, трус станет всю оставшуюся жизнь бояться каждого куста и, может быть, изменит свою позицию, что психи на воле – это именно то, что необходимо обществу для нормального развития.
Мои враги забрали у меня все, кроме моего дара, им-то я и воспользовался. Усердно лопатил Интернет в поисках подходящих исполнителей. Приходилось отсекать всех живущих в других городах, хотя среди них попадались замечательные экземпляры, у некоторых Андрею не удалось выяснить домашний адрес, от них тоже приходилось отказываться. Любовь к конспирации так овладела мной, что я не хотел светиться в Интернете. Андрей сказал, даже если я всю информацию сотру со своего компьютера, грамотным людям не составит труда восстановить ее. Если бы я отважился добавляться в друзья и начинать личную переписку, ставил бы диагнозы значительно точнее и быстрее, но с другой стороны, я ведь никуда не спешил. Кроме того, полагал я, дар, так прекрасно служивший мне при личном общении, может не работать на виртуальных страничках.
Когда Андрей находил очередного кандидата, я ехал к нему, караулил, завязывал под каким-нибудь предлогом знакомство, обычно выбирая этот предлог из предпочтений кандидата, очерченных на его страничке в социальной сети, ну а дальше по ситуации. Очень горжусь тем обстоятельством, что двоих парней мне все же удалось уговорить на посещение психиатра. Насколько мне известно, оба получают амбулаторное лечение и чувствуют себя лучше.
Не буду вдаваться в подробности своего метода, и не из желания сохранить ноу-хау, а главным образом потому, что сам не знаю толком, как это у меня выходит. Психотерапия не психотерапия, гипноз не гипноз, но мне как-то удавалось вписать свои бредовые идеи в бредовые идеи несчастных молодых людей.
Я хотел, чтобы Шадрин только попугал гниду Крашенинникова, но, видимо, парень понял мое желание лучше, чем я думал, и завалил его.
Не думал я, что настолько обрадуюсь Валькиной смерти! Я наблюдал за происходящим издалека, с автобусной остановки, расположенной напротив проходной, на другой стороне оживленного проспекта, и не могу описать, какая волна накатила на меня, когда я увидел, как охранник отгоняет всех от тела. Я не злорадствовал, но почувствовал себя почти таким же живым, как раньше, до гибели Веры, вдруг ощутил вкус дождевых капель на губах, увидел, какой причудливой формы туча нависает над стеклянной будочкой остановки, и даже в шепоте едва моросящего дождика мне послышалось смутное обещание счастья.
Нет, я ни разу не пожалел, что Шадрин перевыполнил задание, ни разу! Наоборот, я стал готовить следующего убийцу.
Дальше я с помощью Скролибовского и Миханоши лишил жизни Кривицкого и Шишкина, двух идиотов из серии «ради красного словца не пожалеем и отца».
