Не так важно, чем человек грешит, а важно, что он вообще грешит. Не так важно, чем человек болеет. Умереть-то можно и от инфаркта, и от пореза на пальце; можно умереть от инсульта, можно и от рака печени. А можно и в стакане воды захлебнуться – пил чай, поперхнулся, и конец. Какая разница, отчего? Главное само событие – человек умер. Также совершенно неважно, от какого греха твоя душа погибла: от того, что ты не молишься, от того, что осуждаешь, или от того, что ты людей проклинаешь. Нет маленьких грехов. Повесь человеку булыжник на грудь, брось его в пруд – он утонет. А возьми миллион маленьких песчинок, наполни мешок, повесь на шею и брось его в пруд – так же утонет. Что булыжник у него на шее, что мешок с песком – тяжесть-то одна. Поэтому бесчисленное множество так называемых мелких грехов, которые душу нашу облепили, так же погубляют нашу душу.
Господь вывел учеников "из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их. И, когда благословлял их, стал отделяться от них и возноситься на небо. Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью. И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога". Они пребывали непрестанно в храме и поэтому облеклись силою свыше. Почему только в храме можно облечься силою свыше? Ведь Бог-то везде: вышел в поле – там Бог, выехал в море – там Бог, на ракету сел, на Луну прилетел – и там Бог. Даже в аду кромешном – и там Бог, только не ощущаем теми, кто в нем пребывает. А почему только в храме мы можем благодать себе усвоить? Да потому, что Господь сказал: "Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них". Когда мы собираемся в церкви, Господь присутствует, потому что мы здесь совершаем таинства.
В церкви вообще все таинство – молитва, например. Стоит человек, осеняет себя крестным знамением и кланяется. Тот, кто никогда не видел православного христианина, скажет, что он с ума сошел, или гимнастику делает, или еще что-то. Это потому, что ему доступно только внешнее, а внутреннее – что в этот момент человек к Богу обращается, а Бог отвечает – он не видит; не видит этого разговора между человеком и Богом, а видит только обряд. В переводе на русский язык "обряд" значит "одежда". И что этот обряд обряжает, одевает? Некую невидимую часть происходящего. Покаяние видно глазами? Нет. Мысли человека видно глазами? Нет.
Человек подходит ко Кресту и Евангелию, кается в своих грехах, какие-то слова произносит – видно, как сердце его очищается? Нет, не видно. Священник покрывает его епитрахилью, читает над ним молитву. Внешне самое обычное действие, а что происходит в этот момент невидимо? Если человек называет грехи, но в них не кается, то как он пришел с черным сердцем, так с черным и ушел. Если человек подошел с пятью грехами, а раскаялся только в одном, значит, эта чернота чуть-чуть убавилась. Если человек подошел с пятью грехами, четыре исповедовал, а пятый утаил сознательно – чернота эта увеличилась вдвое. Одно дело не исповедовать по забывчивости, по неразумению – выпало у человека из головы или он не может еще раскаяться, не чувствует греха,– а другое, если человек сознательно утаивает грех, по разным причинам: стесняется, боится, еще какие-то у него глупые соображения. В таком случае грех становится сугубым, то есть двойным, увеличивается. И это все происходит невидимо для глаз, поэтому и называется таинством.
Основных таинств семь. Первое – крещение. Приносят маленького человека, или взрослый приходит и говорит: "Крестите меня. Верую во Святую Троицу, верую в Сына Божия, хочу начать новую жизнь, раскаиваюсь во всех грехах". Вышел священник, надел белую ризу, помолился над святой водой, воду освятил, трижды погрузил человека в святую воду: "Крещается раб Божий такой-то во имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святаго Духа. Аминь". Что в нем изменилось? Внешне ничего не видно, а внутренне он получил отпущение всех грехов в купели крещения, стал чист, как будто ни одного греха никогда не творил, и получил залог Святаго Духа. А видно Святаго Духа в нем? Большинству не видно, потому что это произошло таинственно, невидимо.
