– Это я, Джон. Я такая же, как и прежде. Приходите и убедитесь сами.
Пауза.
– Я не причинял вреда Дженни. Здесь замешаны Воны.
Нельсен окончательно потеряла терпение.
– Что ж, а мне кажется, что замешаны вы.
Пауза. Очень долгая пауза. В трубке слышится дыхание.
– Джон.
Молчание.
– Джон, – говорит она громче.
– Это Воны.
Связь обрывается. Он отключил телефон.
Этот телефонный звонок выбил почву из-под ног у Нельсен. Ей нравилось всегда все держать под контролем, знать, что происходит, но на этот раз она беспокоилась, что слишком сильно надавила на Джона Симмонса. Она не смогла контролировать тон разговора, не смогла усыпить бдительность Симмонса и заставить его сделать то, что ей было нужно. Нельсен злилась на саму себя, думая, что все испортила, позволив эмоциям одержать верх над разумом. И теперь, скорее всего, ей не удастся выследить его.
После звонка Симмонса они с Сэмом продолжили обыскивать дом. Когда прибыло подкрепление, Нельсен и Сэм вернулись в участок. Нельсен ловила себя на том, что, пока Сэм вел машину, она постоянно оглядывалась, всматривалась в лица людей на тротуарах, в машинах, на автобусных остановках, на пешеходных переходах. Ей отчаянно хотелось увидеть Джона Симмонса.
Но его нигде не было.
Остаток дня они рылись в различных базах данных, делали телефонные звонки, копались в Интернете, просматривали документы и пили кофе. Нельсен уже сидела одна в кабинете, погрузившись в раздумья, как вдруг на пороге комнаты неожиданно снова появился Сэм.
– Я хотел узнать, здесь ли ты еще, – сказал он. – Подумал, что ты просто можешь погибнуть от усталости.
– Что? – воскликнула она, очнувшись от оцепенения. – О да. И если честно, очень хочется закрыть глаза и ничего не чувствовать. Но я боюсь, что если остановлюсь, то уже не смогу продолжить работу.
– Знаешь, хотя мое предложение может показаться тебе безумным, тебе действительно стоит отправиться домой.
Нельсен пропустила его замечание мимо ушей.
– Ты ведь сам еще не ушел домой. Почему?
– Я уже собирался, – ответил он и больше ничего не стал объяснять. Вместо этого уселся за свой стол и улыбнулся ей.
– Что? – спросила она, перехватив его взгляд, и тут же насторожилась.
– Ты – интересный человек. Уже почти половина десятого, а ты все еще здесь. Прошлую ночь почти не спала. Неужели работа и в самом деле так много для тебя значит? И у тебя нет друга, которому ты могла бы уделить внимание?
– Очень смешно.
– Я серьезно.
– Что ж, я думаю, ты знал ответ на этот вопрос до того, как задал его мне. Кроме того, откуда нам взять время на романтические отношения?
– О, значит, ты считаешь, что у меня нет девушки? Нет невесты?
Нельсен пожала плечами и усмехнулась:
– Наверное.
– Что ж, я обиделся, – заявил Сэм и откинулся на спинку кресла. – Я мог бы отбиваться от их настойчивого внимания, если бы захотел.
Нельсен помолчала, размышляя о том, действительно ли обидела его. А затем вдруг все поняла:
– Я все-таки права, не так ли?
Он ничего не ответил, просто кивнул и вскинул брови.
На краткий миг в воздухе повисла тишина, а затем он сказал:
– В нашей жизни есть лишь одинокие печальные злодеи, которые снабжают нас работой и бумажной волокитой, идущей рука об руку с этой работой.
– Да, это и в самом деле грустно, – подтвердила Нельсен.
– Печально и грустно, – добавил он. – Итак, мой печальный товарищ, если домой мы отправимся немного позже, не сходить ли куда-нибудь перекусить? Паб в конце улицы работает до одиннадцати. Мы еще успеем.
– Нет, – автоматически откликнулась Нельсен. Но затем вдруг поняла, что ответила машинально, не задумавшись над тем, что спросил Сэм, не дав себе возможности решить, хочет она пойти с ним или нет. Глупая гусыня, парень пытается быть с ней любезным, а она выставляет колючки.
Но к счастью, он не собирался так просто сдаваться.
– Ты хочешь сказать, что горстка масляных чипсов способна закрыть ту пустоту, что образовалась внутри тебя от недоедания, от недосыпа и огромного количества трупов? Да ты меня разыгрываешь.
– Дай мне две минуты, – улыбнувшись, ответила Нельсен и встала. Она быстро вышла из кабинета, не давая себе возможности передумать.
