Да – Дубрав ничего не строил, и когда в отчаянную годину, лишившись семьи, пришёл он в эту чащу, то сразу же здесь и поселился: обитали там, между прочим, и беличья и заячья семьи, а в верхней части, в извилистых дуплах и птицы свою жизнь устраивали: и все они сразу же ужились, и отсюда–то и пошло у Дубрава знакомство с лесными обитателями. У них–то, у первых он и выучился звериному языку, а потом повёл знакомство и с медведями, и с лисами, и даже с волками. Хотя с волками он был скорее в состояния перемирия, чем дружбы, и то – в летнюю пору. Зимой же, как только вместе с морозами волки начинали лютовать – хоронил у себя от серых разбойников всяких слабых зверюшек. Позже всех познакомился Дубрав с теми обитателями леса, которых люди часто поминают нечестью: то есть с лешим, с лесовиком, с водяным, русалками, кикиморой; несколько раз к нему и Баба–Яга залетала, однако же на помеле иль в ступе её он никогда не летал – то были домыслы.
…Когда Дубрав вернулся из Березовки, и на прощанье одарил Николая некоторыми снадобьями – сомненья его вовсе не прекратились, он вновь и вновь вспоминал недавний разговор с Алёшей и Ольгой, и приговаривал:
– …Ах, что же я, что же я… Надо было сразу им сказать, что с ними иду… А ведь нужна им моя помощь…
В это время слетел с тёмно–ветвистого, в углу пристроившегося насеста, древний, но всё ещё полный сил ворон, который с давних пор служил Дубраву, и которого звали Крак. Он уселся у старца на плече, издал глухой вскрик: «Крак!» Дубрав поглаживал его темя, и приговаривал:
– Вот ты то, на первых порах и послужишь мне и ребятам. Ведь я даже дороги им не описал: впрочем, дорогу то я и сам знаю только до Янтарного моря, ну а дальше… Ну хорошо – хоть до Янтарного моря им всё что знаю напишу, да с тобою им вслед пошлю. Ну а сам… Сам пока собираться буду… Денёчка два–три пройдёт, там и нагоню их… Нельзя ж так сразу старому человеку в дорогу кидаться, правда, Крак?
Древний ворон «кракнул», однако в этом возгласе звучал скорее упрёк, нежели одобрение. Тем не менее, Дубрав уселся и несколько часов не останавливаясь скрипел пером – с двух сторон мелким почерком исписал довольно большой лист бумаги, свернул его трубочкой, уложил в футляр, но тут сон сморил его, и проспал он довольно долго…
…Когда вышел из своего корня время уже перевалило за полдень.
– Должно быть, ребятки уже в дороге… – проговорил Дубрав, прищурившись поглядел в небесную высь, и тут нахмурился.
Хотя небо было безоблачным, и отливало синевой – синева эта была какая–то блеклая, выцветшая, а солнечный диск представлялся размазанным.
– А ведь к вечеру буря разразится. – проговорил Дубрав.
И тут же, словно бы подтверждая его слова, загудел сильный порыв морозящего северного ветра, ветви надсадно затрещали, а некоторые не выдержали – переломились, увлекая за собой снежные пласты, пали на землю. Старец нахмурился, морщины глубже прорезались на его лбу, седые брови сдвинулись – он погрозил кулаком куда–то на север, и проговорил:
– Всё ты колдуешь! Всё не уймёшься, всему живому зло несёшь! Всю жизнь в лёд обратить хочешь, но не выйдет! Не выйдет!..
Вновь ударил серверный ветрило, и теперь уже не обрывался, но всё нарастал, и уже весь лес пронзительно, с мукою трещал, гудел, выл – вот ледяной этот порыв плетью ударил Старца в лицо, и он невольно прикрыл рукою глаза
Вот ветер немного присмирел, и Старец смог оглядеться: были поломаны многие ветви; меж ветвей клубилось какое–то марево, но самым скверным было то, что небо уже посерело, и наплывали всё новые и новые, клубящиеся бурей тёмные валы – лес погружался в зловещие тени… Дубрав поспешно вернулся в своё жилище.
– Как же они там, в дороге? Хорошо, если успеют добраться до какого–нибудь жилья… Нет – это пустые надежды, ведь до ближайшей деревни двадцать вёрст – буря их в пути застигнет, с пути собьёт… Эх, что ж это я…
Приговаривая так, он спешно ходил из угла в угол; подхватывал и складывал в котомку мешочки и снадобья, которые могли понадобиться в дороге.
– И чего ждал, и чего ждал – и зачем сюда возвращался…
Он всё ходил, приговаривал, а между тем на улице всё возрастал пронзительный, надрывный скрежет ветра – там уже настоящая буря разразилась – про такую погоду говорят, что «хороший хозяин собаки не выпустят»
