— Он хотел отблагодарить за наше спасение, забрав это мясо у рыб, чтобы ты был доволен, — прекратив плакать, подала голос Алолихеп. В ее голосе не прозвучало ни упрека, ни обвинения, но мне почему-то стало стыдно, будто я лично отправил парня на смерть.
— Так, что произошло дальше, Зик?
— Когда рыбаки на лодке приблизились к киту, Келадонхеп метнул в акулу копье, в этот момент вторая акула ударила по лодке, и он упал в воду. Рыбаки смогли его вытащить, но у него не было ног, и парень умер, прежде чем его доставили на берег. Рыбаки принесли его к сестре, и с тех пор она сидит и плачет над его телом, — закончил Зик.
Я взял факел из рук мужчины и, приблизившись, осветил лежащего: обе ноги откушены примерно в средней трети бедра. Бедняга мгновенно умер от болевого шока и профузной кровопотери. Хорошо, хоть не мучился.
— Зик, надо похоронить Келадонхепа, сделай все как требуется, — я двинулся к резиденции, чтобы уйти из-под взгляда девушки, чьи глаза поблескивали при свете факела.
— Нет, я сама все сделаю, не трогайте его, — истерично закричала Алолихеп, когда по знаку Зика тело Келадонхепа хотели поднять.
— Оставь, — махнул я рукой, не хватало еще женских истерик, но мне стало любопытно, что Алолихеп собирается делать. Отступив в тень, смотрел, как девушка собирает хворост, и складывает его, делая постамент, рядом с телом брата. Создав небольшое возвышение, Алолихеп с усилием втащила наверх останки брата, затем укрыла его еще слоем хвороста, оставив только лицо. Усевшись рядом, она монотонно запела, песня в основном состояла из гласных звуков и напоминала волчье завывание. Так как больше активных действий не предвиделось, я ушел спать, усталость накопилась такая, что ломило все суставы.
Спал я беспокойно, впервые за долгое время мне снились кошмары: мертвый Келадонхеп грозил мне, держа откушенные акулой конечности, а Алолихеп кралась в мою комнату с ножом в руке. Проснулся весь в поту, и сразу ухо уловило заунывное пение девушки, отчетливо слышное даже на расстоянии. «Да, чтоб тебя черти в аду жарили, певица», — мысленно выругался и встал, чтобы пройти на берег. Этот концерт надо прекращать, она вгонит всех в депрессию своими заунывными причитаниями.
Осторожно миновал спящего Санчо, растянувшегося у моей двери. Мне редко удавалось выйти из комнаты так, чтобы неандерталец не проснулся, но сегодня фортуна мне благоволила, Санчо только засопел во сне, когда я переступил через него. Пошел в сторону берега, стараясь не шуметь: хотелось посмотреть на Алолихеп не выдавая своего присутствия. За метров сорок до пляжа, когда я еще крался за одной из хижин, пение прекратилось. Замер, чтобы не выдавать своего присутствия, потом осторожно выглянул из-за угла.
Алолихеп стояла, воздев руки над собой и обратившись в сторону востока: еле видный проблеск восходящего солнца окрасил край горизонта в оранжевый цвет. Вначале не рассмотрел, но, присмотревшись, понял, что девушка абсолютно нагая: ее точеная фигурка видна плохо, но даже отсюда понятно, что девушка хорошо сложена. Секунду спустя луч солнца вырвался из-за края горизонта, посылая фотоны на землю.
Алолихеп подхватила воткнутый в песок факел и подожгла груду хвороста, на которой лежал Келадонхеп. Пламя охватило мелкие веточки и стало понемногу разгораться. Девушка произнесла громко, так, что я даже на таком расстоянии расслышал:
— Мина чуха але Ра! — трижды повторив эту фразу, Алолихеп одним движением взобралась на кучу хвороста, укладываясь рядом с мертвым братом. Опешив на секунду, я рванулся вперед, преодолев расстояние в сорок метров за несколько секунд. Пламя уже начинало разгораться, когда, рванув за руку, я скинул обнаженную девушку на песок и оттащил в сторону, несмотря на ее сопротивление.
— Ахе, вал кота! — неистово вопила Алолихеп, изворачиваясь и старясь зацепить меня руками. Дважды ей удалось меня поцарапать, и когда в третий раз она чуть не задела мне глаз, мое терпение лопнуло. Хлесткая пощечина моментально отрезвила девушку, которая заморгала и уселась на песок. Теперь я мог рассмотреть ее получше, и первое, что меня поразило — цвет тела оказался светлее лица и напоминал индейцев Южной Америки. Секунд десять Алолихеп хлопала глазами, потом до нее дошло, что она полностью обнаженная. Метнувшись к брошенной тунике, прикрылась ею, дрожа то ли от стыда, то ли от пережитого потрясения.
