Однако первый ошибся, потому что попал под раздачу: помощник прокурора Заседателев, раненый по касательной в руку, бросился к тому первым, вопя по-звериному, – и с разгону вонзился ботинком в физиономию.
Пленник не возражал: лучше так. На худой конец – задницей на костер, чем с прошитыми насквозь мозгами!
Прокурору не мешали, и тот быстро устал. Сказывался стресс и ранение. Взбил мужику тело поверх костей и отошел, часто дыша и свирепо оглядываясь.
Живых окружили, держа под прицелом. Прянишников распорядился надеть им наручники, заведя руки за спину.
Из лога поднимался Лушников Николай. Осторожно, приглядываясь, обошел вокруг тех, что остались лежать. И двинулся дальше. Двое раненых, остальные трупы.
Прянишников с Замалетдиновым собирали оружие, носили кверху. Остальные оставались в оцеплении. После этого, собрав оружие, стали перевязывать раненых. Сдохнут – туда им и дорога. Самим бы живыми остаться. После боя не до сантиментов.
Водитель – по совместительству санитар – щупал пульс у сраженного наповал браконьера, держа в руке пистолет. А тот вдруг дернулся с ножом в руке, норовя зацепить прапорщика. Зря он это сделал – выстрел из пистолета его опередил. Остальные на самом деле оказались мертвы.
Майор сел на поваленное бурей дерево. Винтовка между ног, прикладом в траву. Глаза бы не видели такую жизнь. Теперь точно застрянешь опять на полгода, пока с этой тягомотиной разгребут. Допрашивать будут все кому не лень – как да почему.
Рядом опустился помпрокурора с опухшими кулаками.
– Что у тебя с рукой? – спросил Лушников, поворачиваясь.
Осмотрел. Рана оказалась незначительная, словно на острый сучок краем правой руки наткнулся. Повыше запястья. Майор вынул из кармана индивидуальный пакет, вынул шприц и ввел человеку лекарство.
– Два в одном, – усмехнулся он, – против заражения и против стресса.
Наложил повязку и после этого успокоился.
Заседателей пригладил рыжие волосы, плюнул под ноги. Потом достал пачку сигарет с зажигалкой и протянул.
– Угощайся, Александрыч…
Они закурили, глядя в низину.
– Теперь я понял, как на самом деле бывает, – тихо сказал Заседателев и замолчал.
Группа захвата действовала ритмично. Без беготни. Двое беспрестанно наблюдали за пленниками. Те сидели на земле, согнув спины. В отдалении от них лежали громадные рюкзаки. Остальные сотрудники занимались оружием. В перчатках. Разряжали стволы и складывали рядом с машиной.
– Кажется, все здесь… – произнес Прянишников, садясь рядом и блуждая глазами по лесу. – Бой записали на видео… Что дальше?
– Доложу шефу, а этих сейчас допросим… – И к Заседателеву: – Как вы на это смотрите?
Тот смотрел положительно. Допросить в обязательном порядке, пока в себя не пришли. И мешки перетрясти. Главное – определить, кому и что принадлежит.
Взялись за первый мешок. Развязали. Волосы шевельнулись на голове у майора: мешок был набит медвежьими лапами. В другом то же самое. В третьем – шкура дальневосточного леопарда.
Помощник прокурора вскочил и метнулся к задержанным, но Лушников его удержал. К чему теперь лишнее кровопусканье.
– Суки, гориллы! – орал Заседателев. – Их всего тридцать штук осталось в природе! – Как вас после этого называть?! Чей мешок?!
Пленники смотрели в землю.
– Дальневосточный леопард… Чей мешок, спрашиваю?!
Нашел дураков, чтобы ему просто так отвечали.
– Ничего. Разберемся… – Помощник угрожающе понизил голос. – Последнего мамонта – и того в лоскуты порвете… Рассказывай, кот помоешный!.. – Он ткнул носком ботинка в задницу одному. – Куда делась опергруппа?! Зимой?! Где наши люди?!
Однако тот молчит, словно валун. Молчат и остальные. Вместе им всем теперь хорошо. На миру и смерть красна.
Заседателев обернулся к Лушникову, отвел в сторону и зашептал растерянным голосом.
– Чо делать-то будем?
– Импровизировать… Только ты не задавай лишних вопросов…
Тот понял с полуслова. Время не ждет. Оно уходит безвозвратно, и с каждой секундой приходит в себя браконьер.
Лушников подошел к задержанным.
– В молчанку сыграть надумали? – спросил. – Ну, молчите тогда… Но я должен вас предупредить: сейчас будет море крови… Океаны страданий. Потому что я за себя не ручаюсь. – И к Прянишникову? – Где у нас?…
