Сели обедать. Или, может быть, завтракать. Лушников покосился в сторону часов на стене.
– Что? – поймала его взгляд Тамара.
– Середина дня, – тяжко вздохнул Сергеич.
Со вчерашнего дня у него оставалась нетронутой печеная курица. Лушников специально ее приготовил, надеясь, что Тамара Борисовна придет ночевать, но та не пришла. Сделала вечером ему инъекцию и ушла, сославшись на занятость, и не вернулась. Спросить бы, в чем причина «прогула», да разве же спросишь? Не жена. Хотя оба считают, что живут гражданским браком вот уже почти год. Заблудшая овца. Александр Сергеевич сильно ее жалеет: Тамара живет в бывшем общежитии – без прописки, без ордера, на птичьих правах. И еще, говорит, дочь у нее где-то имеется.
– Устала тоже. Легла отдохнуть – и уснула, – бормотала она. – Проснулась – утро. Прости старушку…
Так и сказала, хотя намного моложе Сергеича. На вид ей лет сорок.
Сергеич снисходительно качнул головой. Достал из холодильника бутылку водки, распечатал и налил в рюмки – воскресенье все же.
– Ты все-таки подумай насчет договора, – взялась «старушка» за давнюю тему.
– Потом…
Сергеичу надоели уговоры. Опустив голову, он смотрел теперь в рюмку. Прозрачная жидкость вздрагивала.
– Сейчас уже многие заключили договоры… – продолжала Тамара. – Ты же не один такой будешь у них…
– Мелко плавают, – ворчал Сергеич. – Встанут на ноги, тогда и посмотрим.
– … каждому по телевизору, ежемесячная добавка к пенсии и полное освобождение от платежей, – перечисляла Тамара. – Подумай только.
Лушников нетерпеливо мотнул головой. Уже подумал. И протянул руку со стопкой.
– Может, хоть голова перестанет шуметь… – сказал он. – С воскресеньем…
И торопливо задрал кверху лицо вместе с рюмкой, потом вернул пустую на стол и сморщился, блуждая глазами по столу. Чем бы таким закусить, чтобы не больно жирно, но чтобы вкусно. Наткнул на вилку огурец и принялся жевать. Быстрая как молния мысль пронзила насквозь. Сколько осталось еще таких вот упругих огурчиков в жизни испробовать? Хорошо – банок десять. Или, может быть, бочку… А если нет?! Если отмерено ему совсем ничего? Надо подумать над предложением Тамары Борисовны. Все-таки она медицинская сестра. С хирургом когда-то работала, пока из Средней Азии на Среднюю Волгу не переехала…
– Я подумаю, – твердо пообещал он. – Как это называется? О пожизненном содержании с иждивением?… А я, значит, иждивенец буду…
– Ну да!
– Понятно…
Тамара закусывать не торопилась. Явно где-то накормили. Где – не скажет, хоть пытай. Черт дернул связаться. Не может без нее теперь Александр Сергеевич. Прилип.
– Ешь, говорю, курицу, – велел хозяин. Он взял в руки длинный нож. Отпилил ножку и протянул.
– Кушай. Ноги ведь еле носишь…
Однако та продолжала все ту же тему:
– Ты только представь себе… Никаких проблем. Подписал бумажку – и гуляй себе на здоровье. Раз в месяц к тебе приходят, деньги приносят, уколы делают.
– Серьезно, что ли?
– В зависимости от медицинских показаний…
Тамара попробовала ножку: сообразил целиком птицу в духовку засунуть. Женщина бы до такого не додумалась.
Выпили еще по рюмке, закусили и принялись собираться.
– Странно, – удивлялся Лушников. – Голова больше не кружится… Выходит, сто грамм – самое лучшее лекарство.
– Это пока, – возражала Тамара Борисовна. – Потом хуже будет. К тому же, если превысить дозу…
Тамара принялась развивать похмельный вопрос. Сергеич внимательно слушал. Гражданская жена – все-таки медик. Кто, кроме нее, может подсказать. Придется подчиниться и жить согласно рецептам.
Они выбрались из квартиры на улицу и пошли по тротуару среди прочих прохожих.
Бывший летчик во все ноздри дышал весенним воздухом. Лицо порозовело.
Они повернули в сторону магазина «Полянка» и встретили по пути старого знакомого и родню Ваню Гирина. Сергеич остановился, несмотря на холодный взгляд молодой супруги.
– Как живешь, Иван? Не летаешь больше на своем вертолете?!
Естественно, Ваня давно не летал. Это была всего лишь шутка.
Иван протянул крепкую руку:
– Давно тебя не видел, – и уставился вопросительно на женщину.
– Тамара Борисовна, – улыбнулся Сергеич. – Моя супруга.
