Осенний город жил обычной жизнью — кто-то работал, кто-то отдыхал, кто-то стоял в очередях. Оболенцев с Ярыгиным собрались идти на обед, когда нарочный доставил конверт, адресованный лично Оболенцеву. Он вскрыл его и, достав депешу, стал читать вслух:
— «Вам спецсвязью отправлены санкционированные постановления об аресте: Борзова Петра Григорьевича, Багирова Аркадия Константиновича, Борзовой Тамары Романовны…»
— Ура-а! — завопил Ярыгин. — Победа!
— Чего ты орешь! — пытался унять его Оболенцев. Но тот крепко сжал друга в объятиях и закружил по кабинету. Однако, зацепившись ногой за стул, он вместе с Кириллом рухнул на пол.
…Настороженный Цвях шел по улице, где на каждом доме висели траурные флаги. Цвяха заботило только одно: следят за ним или нет. О том, что санкция на его арест получена, он уже знал и теперь думал, как бы упаковаться получше и лечь на дно.
В последнее время он жил с постоянным дурным предчувствием: что-то должно произойти. И когда Цвях услышал о смерти Брежнева, он поначалу обрадовался.
«Наконец-то старого маразматика решили не возвращать! — подумал он сгоряча. — Если Липатов сумеет прорваться наверх, то заживем, как у Христа за пазухой!»
Но, увидев на трибуне Андропова, сразу все понял.
«Рвать когти и линять в быстром темпе! — подумал он. — Теперь точно будут брать».
Где спрятаться, у него давно было подготовлено — многие теневые структуры были обязаны ему по гроб жизни.
Но слухами земля полнится. Все знали о предстоящем неминуемом аресте Цвяха и впутываться в это дело не хотели. Под разными предлогами но все давали капитану от ворот поворот.
От людей Ярыгина Цвях сумел улизнуть вовремя. Он этих штатских каратистов определял с первого взгляда. Сам был такой. Затаившись у своей любовницы, одной из великого множества, Цвях стал обдумывать свою дальнейшую жизнь.
Он был настолько уверен в собственной безопасности, что держал основные сбережения, и немалые, в сберегательных кассах. Хоть в этом он был образцово-показательным гражданином и хранил деньги там, где надо.
Он попытался снять их с книжек, но заметил «хвост» и сразу же отказался от этой мысли.
Но без денег Цвях выжить не мог. Любовница хоть и несла терпеливо свой крест — за ночные ласки кормила любовника и поила, — но зарплата у нее была такая, что едва хватало одной тянуть. Тем более что запросы капитана требовали огромных сумм, а всех соцнакоплений несчастной женщины едва бы хватило более чем на неделю.
В день похорон Брежнева капитан чуть было не нарвался на оперативников. Это произошло возле телевизионного магазина, когда он остановился, чтобы посмотреть на похороны бывшего вождя. Все телевизоры в витрине были включены и показывали проводы в последний путь усопшего генсека. Лафет с телом покойного сопровождали не только его родственники, но и все члены Политбюро партии и члены правительства, на бархатных подушечках несли его ордена и медали…
В стеклянной витрине можно было увидеть не только похороны Брежнева. В ней еще отражалась вся улица, и взгляд опытного Цвяха очень быстро натолкнулся на силуэты двух московских оперативников, стоявших на противоположной стороне тротуара недалеко от остановки троллейбуса. Они осторожно следили за ним, тихонько переговариваясь, видно, решали — брать капитана самим или вызывать подмогу. Они знали, что Цвях вооружен, а затевать перестрелку в центре города, в самом оживленном и заполненном людьми месте, опера не решались — ведь могли пострадать посторонние безвинные люди.
Пока они совещались, Цвях распахнул дверь магазина и скрылся за ней. Миновав зал, он через служебный ход прошел в подсобку, а оттуда — на задний двор. Пробравшись между контейнерами с товарами, он ловко залез на крышу склада, перепрыгнул через глухую стену и оказался на параллельной улице. Воровато озираясь, перебежал дорогу, свернул за угол и зашел в будку телефона-автомата.
Торопливо набрав номер, он соединился с Валерой, который в это время находился в спортпрофилактории.
— Валера? — сказал он, услышав знакомый голос. — Мне нужны бабки! Я ухожу в бега! Меня ищут.
— А где я тебе их возьму?