— Да, Шеф!
Он помолчал, как будто на что-то решаясь. Потом нехотя сказал:
— Ты знаешь, Айвэн, Хаббл неожиданно заболел.
— А эти недоноски из 9-го Управления научатся когда-нибудь ловить мышей? — не сдержался я.
— Не горячись, мой мальчик.
— А что с ним?
— У него что-то с животом, с желудком. Ты что, думаешь, его заболели?
— Не сомневаюсь. Эти мешки из 9-го спят на ходу. Хаббл находится в нашем Медотделе?
— Нет. Но я уже распорядился.
— Когда он почувствовал себя плохо?
— После разговора с тобой он пошёл перекусить в кафе, знаешь, за пешеходным мостом, у звездолётной стоянки.
— Ну, я проходил по нему. Так что, подсунули что-нибудь в кафе?
— Да нет, всё уже проверено. А вот на мосту он столкнулся с каким-то человеком со сложенным зонтиком в одной руке и с портфелем в другой. Был как раз обеденный перерыв, много народа на улице. Он извинился перед Хабблом раза два или три.
— Его надо было взять. А эти ублюдки из 9-го вели съёмку?
— Нет. Мы предпринимаем интенсивные розыскные мероприятия. — Шеф вздохнул. — Слушай, ты, наверное, прав. Всё это в одном ряду событий. Но как бы то ни было — ты на задании. Не отвлекайся. Кстати, тебе выдан Абсолютный Сертификат. Ты понял? У меня всё.
— Привет Хабблу! — сказал я.
— Хорошо. Ни пуха тебе, ни пера.
— К чёрту!
Эдди, всё это время тихо сидевший в кресле, подошёл ко мне и отобрал трубку.
— Ты знаешь? — спросил я его.
— Знаю, бродяга.
Закончив с Лоренсом и приведя себя в порядок, я выбрался на поверхность, перекусил в столовой Медицинского Отдела и перешёл на платформу к припаркованному «понтиаку».
Вновь, как и позавчера, собирался дождь. Вновь хмурилось небо, которое через несколько минут мне предстояло пронизать насквозь и которое я теперь очень долго, или, как знать, вообще никогда не увижу.
Рядом со звездолётом сшивался неприкаянный Скрю.
— Принимай свою «Жар-птицу». Тачка в полном порядке. Нам и возиться-то с ней почти не пришлось. Царапина не в счет.
Я поблагодарил Скрю, который напоследок спросил с хитрой улыбкой:
— Куда летишь?
— Здесь, недалеко, — сделав неопределённый жест рукой, небрежно ответил я.
— Ну, пока, — понимающе подмигнул он.
— Увидимся, аллигатор!
Я влез в звездолет. Хотя предстоявший мне «хадж» не шёл ни в какое сравнение с лунной прогулкой, скаф надевать не хотелось. Но я всё-таки его натянул. Его всё равно пришлось бы надевать: я собирался полюбоваться Галактикой со своей излюбленной точки. Отказаться от этого было выше моих сил.
Заняв анатомическое пилотское кресло своего «понтиака», я включил экраны и, произнеся заклинание «Вперёд — и выше», медленно, в городском режиме, оторвался от земли и от Земли. Привычно захолодало под ложечкой, и чувство лёгкой тревоги овладело мной. Старая-престарая песенка, незатейливая и наивная, которую я тихонько напевал, заменяла прощальную симфонию.
Солнце — к закату,
Барометр — к дождю.
В сердце тревога:
Куда я иду?
Предстоящий прыжок в межгалактическое пространство выглядел до того обыденным, что эта крайняя обыденность просто потрясала.
Выйдя за пределы атмосферы, погасив ненужные теперь экраны и. перейдя на Т-газолин, всё прибавляя и прибавляя скорость, я покидал ненавистную Систему. Я знал, что это было больше, чем просто улетать.
Где-то позади остался подлый старый город, в котором никто никому не был нужен. Где-то позади остался абсурдный земной мир, веками создававшийся человеком и, тем не менее, оказавшийся чуждым ему самому. Где-то позади остался жёлтый карлик — догорающее свой последний миллиард лет наше Солнце.
Скорость всё возрастала. Вот произошёл и первый сброс отбираемой у тахионов энергии. Сначала с большими интервалами, а потом всё чаще и чаще потекли с режектора огромной мощности молнии. Со стороны звездолёт наблюдался сейчас как гигантская трассирующая пуля.
Я выходил из плоскости Галактического диска, чтобы обеспечить звездолёту оперативный простор, где он мог бы полнее реализовать свои возможности. Там звёзды гало — Галактической короны, куда я стремился выскочить из диска — не представят серьёзной помехи движению. Ведь плотность звёзд на кубический килопарсек в короне довольно мала.
