Домочадцы и слуги изучали девиц особенно придирчиво, гадая, кто из гостий будет их новой хозяйкой. Мнения, как водится, разделились, но противники старались помалкивать, точно зная, выигравшей невесте обязательно донесут, кто из слуг "болел" за ее соперницу.
Лиарена, и её помощники оставались в стороне от этих перешептываний и обмена мнений, но прямодушный Низар, ставший их постоянным подавальщиком, как-то хмуро обмолвился, что все хотят донну Иргинию, а вот ему она не нравится.
— Лишь бы хозяину нравилась, — рассудительно проговорила донна, подавив тихий вздох, — а ты вырастешь и выберешь такую девушку, какая понравится тебе. Устина, собирайся, пора гулять.
Гуляли они теперь после завтрака, хотя ранней весной утро не лучшее время для прогулок с малышом. Однако Лиарена упорно избегала встреч с невестами, не желая и близко подпускать к воспитаннику ни одну из претенденток. Не хотелось смотреть на лживое сюсюканье и слушать колкие замечания. Тем более потерпеть оставалось недолго. По правилам приличия незамужние девицы могли гостить в доме холостяка не более семи дней, потом должны были либо откланяться, либо гордо надеть на руку малый браслет невесты.
— Пойдём в беседку? — вопросительно взглянула на хозяйку Устина, когда они оказались в саду, и донна молча кивнула в ответ.
И первой направилась по еще влажной дорожке в сторону стоящей на открытой полянке беседки, залитой утренним солнцем. А еще оттуда было очень удобно следить за ближними дорожками, чтобы вовремя скрыться если появится кто-то из гостей. Некоторые из них, как оказывается, любили вставать довольно рано.
До сего времени им везло, гости появлялись лишь после того как Лиарена с помощниками направлялись домой, однако в это утро удача им изменила. Едва Берт поставил на низкий столик корзину с малышом, а Устина застлала широкую скамейку принесённым с собой ковриком, на дорожке, ведущей к беседке, показался Барент.
— Ваш ухажёр идёт сюда, — тихонько и недовольно проворчал Берт, недолюбливавший приставучего дона.
Кроме него еще трое или четверо гостей приветливо улыбались названной матери наследника и пытались делать ей комплименты, когда их сестры или кузины были заняты, но все они очень быстро поняли бесполезность этих усилий и оставили донну в покое. Не унимался только Барент. Он приносил Лиарене букетики подснежников и охапки веток вербы, книги, игрушки для малыша и сладости из Раздола, большого села стоящего за раздвижным мостом.
И не обращал никакого внимания на холодность и пренебрежение, с какой девушка принимает его подарки. Наоборот, усаживался в столовой для няни, где донна обычно обедала вместе с помощниками, рассказывал о своём родном доранте и замке отца донны Севены, приходившейся Баренту кузиной, а также столичные новости и сплетни про обитель звёздных плащей.
— Может… уйдём в дом? — тихо предложила Устина.
— Бесполезно. Он ходит намного быстрее нас, — нахмурилась Лиарена, — просто помалкивайте… я попытаюсь от него отделаться.
— Донна Лиарена! — сияя улыбкой, еще за несколько шагов воскликнул Барент, — а у меня такая новость… я получил из дома пакет, точнее, особую посылку… — вот!
И он разжал кулак, протянутый почти под самый нос донны.
— Что это такое? — остолбенела девушка, обнаружив на мозолистой ладони дона тонкий золотой браслет, усыпанный драгоценными камушками.
— Мой брачный браслет. Я прошу вас его взять… в знак нашей помолвки.
— Дон Барент! — воззвала Лиарена, едва переведя дух, — а вы никогда не смотрели на мои руки?
— Я смотрел в ваши прекрасные карие глаза… они у вас загадочны, как вечерняя заря.
— А лучше бы на запястья посмотрел, — тихонько заметил Берт, — не пришлось бы нарочных гонять.
— Вы невероятно добрая девушка, — словно не замечая ни слов камердинера, ни его самого, самозабвенно продолжал восхвалять донну мужчина, — и я не верю, что вы способны насмехаться над чужими чувствами. Прошу вас… возьмите этот браслет и дайте мне возможность доказать вам мою любовь и преданность.
Берт едко фыркнул, и Лиарене пришлось осадить его недовольным взглядом. Как бы ни относилась она к Баренту, он правильно подметил, позволить себе жестокость или грубость донна никогда бы не смогла. И отказывать ему при слугах тоже считала неучтивостью, потому поднялась со скамьи и сделала ухажёру знак следовать за нею.
