Прибыв в Асмерон в середине дня, я тепло поблагодарила воинов-курьеров, вместе с которыми проделала длинный путь, и, простившись с ними, быстрым шагом отправилась в сторону своего дома.
Наконец я спрячусь в родных стенах. Буду зализывать раны. На это у меня есть почти полтора месяца, прежде чем я, согласно договоренности, должна прибыть к побережью Океана, на строительство Эльгномора. Там сейчас, уже вовсю, ведутся подготовительные работы в границах будущего города по расчистке территории, разметке и мощению главных улиц, строительству временного жилья для строителей. Приблизительно в это же время, там же, предполагается моя встреча с возвращающимися из Гномьих Гор родителями, а из Орочей Степи — Ивануэлью, с ее семьей.
Первым, кого я встретила на улице спеша домой, был Лазарэль, бывший, первый муж моей сестры. Увидев меня, он повел себя странно. Вначале он шарахнулся в сторону, потом схватился за рукоять меча висящего на поясе, как будто хотел напасть на меня, но, опомнившись, сжал кулаки и, развернувшись, стремительно свернул на боковую улицу. У меня никогда с ним не было теплых отношений, но такая неконтролируемая, недружелюбная реакция была удивительной и пугающей.
Потом мне встретилась Миланиэль, подруга Еваниэли, которая, увидев меня, в первый момент зажала рот рукой, как будто удерживая крик, задрожала, а затем бросилась ко мне, стиснув в крепких объятиях. Это, тоже, испугало меня. Обниматься? Да еще и на улице? Это так не по-эльфийски!
— Деточка моя дорогая, ты жива? — запричитала она. — А я-то исстрадалась! Ох, хорошо твоих родителей нет в городе, а то не знаю, что бы с ними было!
— Миланиэль, успокойся. Я жива. И объясни, что происходит? — растерянно спросила я, понимая, что о моих злоключениях здесь никто пока знать не может, курьерская карета только прибыла.
В это время еще несколько прохожих остановились рядом, рассматривая меня во все глаза.
— Алинаэль, мы все считали, что ты погибла! Тебя убили орки! — с волнением воскликнула Миланиэль.
— Да почему вы все так решили? — ошеломленная услышанным, но стараясь держать себя в руках, терпеливо пыталась я докопаться до сути. В то же время с недоумением наблюдая, как рядом собирается небольшая толпа зрителей, с радостью или озабоченностью на лицах.
— А как же еще можно было истолковать найденный на развилке дороги Древних твой фаэтон, с разломанным сиденьем, с твоей разодранной одеждой в пятнах крови, с оборванными привязными ремнями для ящера?
— Кто это обнаружил? — помрачнев, уточнила я.
— Отряд охотников, возвращающийся домой с добычей.
— А почему вы решили, что это дело рук орков, а не хищников? — задумалась я, что все это значит?
— Да потому что в фаэтоне был найден обрубок орочего хвоста и прядь черных волос, — всплеснула руками Миланиэль, недовольная моей недогадливостью.
— И что? Вы решили, что у меня хватило бы силы, умений, решительности и ловкости отрубить орку хвост? — иронично заметила я.
— Ну, когда речь идет о жизни и смерти, всякие чудеса случаются, — нашла объяснение она.
— Ладно, Миланиэль, как видишь, со мной все в порядке. Спасибо за рассказ. Мне надо скорее бежать к Юфемаэли и Ариканэлю, чтобы успокоить их, — с досадой и тревогой за горячо мною любимых старших родственников, родителей Эдмунизэля, заспешила я.
— Как бежать? А рассказать, где ты была, и что случилось?! — с отчаянием воскликнула Миланиэль.
— Сегодня вечером, перед закатом Красного солнца, в Королевском Парке, в Беседке, где проводятся женские собрания, я расскажу всем, кто захочет прийти и послушать, все, что со мной произошло, — решительно сообщила я, и, поправив лямки рюкзака, сорвалась на бег.
Около дома Юфемаэли, активировав сигнал посетителя, я с беспокойством думала о том, как уже немолодые эльфы могли перенести такую страшную весть обо мне.
