Влад уже был дома. Я отыскал его в одной из угловых башенок, которая правила моему другу за кабинет. Он сидел за громадным письменным столом и развлекался с компьютером.
— До четвертого уровня дошел. Дальше никак не получается, — заметив меня, сказал он и отодвинул «мышку» в сторону. — Не скучал без меня?
— Нет, здесь так здорово!
— Вот и ладненько. А меня работа совсем замотала пора бы и отдохнуть немного, да не получается. Завтра опять нужно в городе быть.
— У тебя же куча заместителей…
Есть дела, в которых можно доверять только самому себе, да и то не всегда…
Да, «новым русским» быть совсем не просто, — мысленно посочувствовал Владу. Большие деньги сами по себе не приходят. А если и приходят. То радости от них, наверное, не много…
— Выпьешь коньячка?
— Перекусить бы сначала…
— Ладно, пойдем на кухню, что-нибудь смарганим. Тетя Маша уже ушла, но не боись, не пропадем…
Почему-то, когда мечта превращается в реальность, она многое теряет. Неизвестно куда девается взлелеянный в фантазиях романтический налет и происходящее начинает казаться простым и обыденным. Как часто раньше мечтал я сидеть вот так на открытой террасе, вдыхать свежий ночной воздух и любоваться мириадами звезд над головой. Такое времяпровождение в моем понимании было едва ли не вершиной возможного блаженства. И вот, я сижу на открытой террасе, вдыхаю действительно чудный, слегка влажный от близости водоема, воздух, смотрю на черное (в городе такого увидеть невозможно) небо, обильно усыпанное множеством разнокалиберных блесток, каждая из которых, возможно, олицетворяет собой целую вселенную иного, недоступного для нас мира, вслушиваюсь в нестройный хор очумевших землеводных и, почему-то, воспринимаю все это совершенно спокойно, как нечто, само собой разумеющееся. Наверное, действительно, старею…
Подо мной простое пластмассовое кресло из стандартного кафешного набора. Передо мной белый пластмассовый столик из той же серии. На столике коньяк, рюмки, ваза с фруктами и пластиковая бутылка с газировкой. Влад стоит у невысокого парапета, курит сигарету и что-то высматривает вдали, за пределами собственных владений. Лампочка на стене, метрах в трех от нас, дает достаточно света, чтобы не промахнуться рюмкой в рот, а большего нам и не требуется. Мы специально отодвинули столик подальше, чтобы спастись от ночных насекомых, которые, обезумев от света, ломились на него, словно очумелые, обжигались об лампочку или просто врезались в стену, после чего сваливались на столик или, что значительно неприятнее, за ворот рубашки.
Разговаривали мало. Я заметил, что Влад стал скуп на слова. Наверное, специфика работы наложила свой отпечаток. А потому я старался не донимать его лишними вопросами. Так, перекидывались отдельными, ни к чему не обязывающими, фразами, типа замечаний о погоде, о проклятых насекомых и надоедливых лягушках. Такова уж природа человеческая: мы никогда не бываем довольными тем, что имеем, и спешим придраться к чему угодно, особенно, когда нам просто нечего больше сказать.
И все-таки, есть темы, избежать которых невозможно.
— Не надоело бобылем жить? — спросил я.
Возможно, вопрос был неэтичным, ведь я прекрасно знал, что Влад был женат, что у него есть уже почти взрослый сын, а с женой что-то у них не заладилось…
Картина довольно обыденная, если не принимать во внимание, что бывшая жена Влада — наша с ним одноклассница, и что в свое время все ребята, в том числе и я, были безумно в нее влюблены. Только она, почему-то отдала предпочтение Владу. И всем это казалось нелогичным. Ведь Влад в то время еще не был крупным бизнесменом и ничем особенным не отличался.
— Ведешь к тому, что глупо жить ни для кого и копить деньги, неизвестно зачем? Ошибаешься. Я часто встречаюсь с сыном. Вадиму уже двенадцать лет. Он учится в престижном колледже, и, поверь мне, ни в чем не нуждается. С Галиной, конечно, посложнее… Может быть, у нас и получилось бы начать все заново, только теперь, по ее же словам, между нами стоят мои деньги. Она всегда была очень принципиальной. Ты сам это знаешь… Да и нужно ли все возвращать? Хочу ли я этого?
