Если она не вернет мне прежний облик, я решил, мне незачем больше жить на этом свете.
Когда кончился ледостав и за ним мелкая шуга, воды реки очистились и Трофимыч
сплавал за спрятанной, в ближайшем затоне грузовой лодкой. Мы начали понемногу
загружать лодки, добытым за зиму лесным зверем, соболя погрузим в последнюю
очередь, в день отъезда. А так готовили избушку к следующему сезону. Вычищали и
выметали за зиму накопленный сор. У егеря рядом с избушкой всегда была выкопана
яма, где по весне он сжигал все ненужное и мусор.
Оставшиеся крупы, соль, спички и сахар аккуратно оставляли на полках. В отдельном ящике, не съеденные за зиму консервы и тушенку.
- Надо оставлять все на видном месте - говорил охотник - а то мало ли, кто
заблукает и набредет на нашу избушку, как ты например осенью, это же
спасло тебя от смерти? Так и другой путник спасется. А мы как приедем в поселок
огород надо вскопать, да грядки приготовить для рассады, овощи они со своего
то вкусней всего кажутся.
Не стал я расстраивать старика, что не останусь с ним жить в поселке, но и язык
сразу не повернулся такое ему сказать. Потом скажу попозже.
Когда приплыли в поселок, то до конца мая я даже никуда и не дергался. Честно
помогал Трофимычу с его огородом. Вкалывал с утра до ночи. Ну а как я мог расплатиться с человеком, который спас меня от смерти.
В селе был поселковый магазин, когда я впервые туда пришел за хлебом, то на
меня все смотрели как на инопланетянина. Женщины с сочувствием, а мужики с жалостью, некоторые даже с легкой брезгливостью. Все эти взгляды я чувствовал всем своим спинным мозгом. Откуда у меня появилось это чувство, даже не знаю.
Поэтому недолго думая попросил Трофимыча, есть ли у них местная швея? Он не
спрашивая зачем вечером сходил вместе со мной к ней. Она удивилась, когда я попросил ее сшить для меня кожаную маску, но посмотрев на мое лицо молча сняла мерки и на завтра я уже щеголял в маске, закрывавшей все мое лицо, оставляя открытами только рот и глаза.
Постепенно в поселке привыкли к моей маске и что я постоянно хожу с блокнотом и
карандашом в руке.
Если что-то надо было мне купить, я все писал в блокноте. Женщины у нас очень сердобольные, особенно бабки, но мне не нравилось их сочувствие, какое-то оно
было фальшивое и я как мог избегал слишком людных улиц.
К началу лета, я уже чувствовал, пора мне собираться в город. И как-то улучив
момент, написал Трофимычу в блокнот. Тот надев очки, долго читал мои каракули,
а потом вздохнув сказал
- Конечно денег от меня ты не возьмешь? - сказал он полуутвердительно, полувопросительно - и у меня не останешься?
Я взял блокнот и стал быстро, быстро писать. В нем я написал, что летом поработаю в городе, а осенью приеду в поселок и мы вместе поедем на зимовку в
тайгу. И так честно и жалостливо на него посмотрел, что он засмеялся.
- Ладно так и быть - проворчал он и ушел в другую комнату. Потом вернулся
обратно и принес с собой какой-то документ и протянул его мне.
- Это паспорт моей внучки - вздохнув сказал тот - как-то не удосужился сдать
его в полицию, теперь вот тебе пригодиться. А ежели кто будет спрашивать,
кивай на меня и пусть звонют сюды, я подтвержу, что ты моя внучка. А что не
похожа на себя на фото, скажешь в тайге рысь напала и лицо все расцарапала,
поняла?
Я прижал паспорт к себе и что-то у меня в груди сильно защемило и невольно
полились слезы. Совершенно чужой человек спасает меня от смерти и отдает просто так паспорт своей погибшей внучки. Я взял листок и написал большими буквами *Спасибо деда*. Тот смущенно кашлянув, протягивает мне деньги.
- Тут немного и на первое время хватит - и отмахиваясь, и ничего не слушая
больше, сует мне в руки рубли - там от внучки осталась кое-какая одежа, ты уж
не обижай старика подбери себе что-нибудь.
Разве можно отказать человеку, если все он делает, от всей души. Подобрал конечно
одежду и пришлось обращаться к местной швее, чтобы немного ушила. Теперь придется
учиться носить платья и юбки.
Ерофей Трофимыч, довез меня почти до самого города. Я попрощался с ним и написал, что осенью обязательно буду. Сел на местный рейсовый автобус и приехал в
