Я открыл глаза и, не поворачивая головы к хронометру, пытался угадать который сейчас час. Вдали весело распевали птицы. Прохладный ветерок покачивал занавески, наполняя комнату запахами сада, навевал дремоту и я почти поддался ей, но среди щебетанья и утренних шорохов послышался неторопливый звук шагов. Кто-то, шаркая проследовал через двор к воротам. Стукнул засов и, прошелестев по гравию шинами, совсем рядом остановился автомобиль.
Кто бы это мог быть? А, если!.. Мне сразу вспомнился разговор с профессором: «…там собиралась погостить одна особа, Эва Ангальт. Романистка, с несколько сомнительной репутацией мастера, кхм… – подбирая верное слово, деликатный старикан поправил цепочку на жилете, – натуралистических описаний. Своей карьерой она обязана издателю-барону, который, поговаривают, видит в ней Гитона. Но, это уже сплетни, а нас историков должны интересовать исключительно факты…»
Я моментально поднялся на локте. Стрелки показывали без четверти восемь. Нет, она не приедет в такую рань. Хотя… Наскоро умывшись и сбежав вниз, я увидел у порога обшарпанный, проржавевший фургон, а рядом невысокого грузного господина с красным лицом, беседовавшего с папашей Штером и женщину, со скучающим видом, привалившуюся к автомобилю. Полненькая, симпатичная, но явно не столичная знаменитость… Теперь, когда любопытство моё было удовлетворено, я подумал, что самое время улизнуть, не дожидаясь приглашения к столу. Говоря по чести, ночное приключение отбило мне всякую охоту встречаться с кухаркой. Но управляющий окликнул меня.
Отрекомендовав «молодого, но подающего большие надежды учёного» фермеру Лоренсу и его жене Марте, папаша Штер подозрительно быстро ретировался, а крестьянин, едва коснувшись местных красот и исторических памятников, как-то ловко съехал к рыбалке, уже минут через пять, говоря о нашем совместном походе на щуку, словно о деле решённом:
– …непременно, непременно!
Бросив мне сочувствующий взгляд, в котором, впрочем, без труда читалось: «попался голубчик!», в разговор вмешалась женщина.
– Так-таки «непременно»? – в её высоком и чистом голосе прозвучала ирония. – Есть у учёного человека время с удочкой сидеть. Да и ты, кажется, едешь в город?
– Это всего пара дней, – парировал зануда.
– А говорил «неделя», Клаус?
Чего доброго, господин Лоренс и вовсе отказался бы от намеченной поездки, но тут меня позвали завтракать. К слову, из-за кухарки беспокоился я зря. Стол накрывала крошка Трудхен и пусть в её глазах загорались порой лукавые искорки, она не прыснула, наливая в чашку кофе, таким образом, мой костюм остался сухим, за что я и был ей благодарен. А вообще, досадное недоразумение уже отошло на второй план и глядя на девочку я с затаённой радостью думал о её матери, о том, как ловко та дала мне понять, что ночью мужа не будет дома.
* * *
Да, именно так всё и начиналось. Я как сейчас вижу фрау Марту в то моё первое утро в поместье. Внешне она походила на румяную булочницу с нашей улицы, к которой мы – окрестные мальчишки бегали за сладостями. Помню, в её лавке витал сказочный аромат марципана и ванили…
Потянув, как в детстве, носом и сразу почувствовав голод, я поднялся и пройдя в крошечное кафе по соседству, устроился за дальним столиком с чашкой эспрессо и какими-то крендельками. Кроме меня, посетителей в зале не оказалось и это было кстати. Вкус сдобы опять вернул мои мысли к фрау Лоренс, к её яблочным пирогам, которыми она, с материнской заботой, снабжала меня в передачах и при редких свиданиях. Назвав её опеку «материнской», я не оговорился, хотя разница между нами, ограничивалась какими-нибудь десятью годами. Фрау Марта с первого дня взяла в отношении меня некий насмешливо-покровительственный тон, ошибочно принятый мной за кокетство…
Пребывая в счастливом возрасте (когда даже обыкновенное любопытство, совершенно посторонней, случайно встретившейся женщины, приписывается невесть каким, зачастую, существующим лишь в собственных фантазиях, достоинствам), я, едва, будучи представлен, уже решил – чуть стемнеет, явиться на ферму с визитом, воображая, как потом небрежно развалясь в нашей студенческой закусочной, разрисую приятелям бурный роман с деревенской простушкой.
