— Братишки! Ритка! Я так рад вас видеть!
Налетев ураганом, Егор, первым делом, сгрёб в охапку Балагура, стиснув так крепко, как будто, боялся вновь потерять. Вовка не отставал, в своём стремлении переломать другу кости, а из глаз бегут слёзы радости.
— Братишка… — слышится яростный шёпот. — Братишка, живой…
Резко оттолкнув от себя Вовку, Мажор сгребает в охапку Тихоню:
— Жив, бродяга, жив!
Вот даже обидно. Почему меня в последнюю очередь? Если ещё и Пуму раньше будет тискать…
Но тут наш старшина оказался возле меня и, состроив умильную мордаху, выпалил:
— Олежа, на ручки, — и заржав, гладя на мою обалдевшую морду лица, с ногами запрыгивает на меня, обхватив ими поясницу. — Олежка! Какой же ты здоровый! Братка! — крепко стискивает. Кажется, что-то хрустнуло…
Стою и пускаю совсем не скупую мужскую слезу. То ли от радости, то ли потому, что на мне повисло, уже двое. Это Саня-Лаки свалился со стены и, последовав примеру Мажора, запрыгнул на меня, с диким повизгиванием:
— Вали, эту тушку!
Тут же, со смехом к этим двум неадекватам, присоединились Балагур и Тихоня. Так что не устоял могучий Молот. Рухнул на бок, под гнётом приятной тяжести друзей. Прямо на Балагура… А вот нечего на мне виснуть.
— Ну вы как дети малые, — фыркает Пума.
А бедные локисы стоят, разинув рты, и не могут понять, что происходят? То ли дерутся, то ли обнимаются. Хорошо хоть Лизка визжать не начала, решив, что на меня напали, а то конфуз бы мог получиться.
А нет, это Пума её остановила, точно. Откуда бедной локисе знать, что такое суровая мужская дружба?
И вот тут-то и пришла очередь Пумы. Мажор и Лаки, выбравшись из кучи-малы, радостно оскалившись и раскинул руки, бросились к ней:
— Ритка!
— Иди сюда, расцелую, — вторит Сашке Егор.
— Только если муж позволит, — девушка со смехом уворачивается и прячется за спину Тихони, который успел встать на ноги.
— Ты вышла замуж? — парни замирают в дурацких позах, вроде как их на ходу разбил паралич. Вообще это нормальное явление. Ага. В нашей компании вообще с адекватными людьми проблема.
— Да, — ехидно улыбается Ритка, при этом выглядывая из-за спины мужа, и некультурно тыкая пальцем на него.
— За Тихоню? — отмерев, парни переглядываются и разом выдают: — Ну ты даёшь!
Мажор, подмигивает Тихоне:
— Витёк, так как, насчёт, расцеловать твою жену?
— Э-э-э?.. — Витька неожиданно зависает, от такого предложения.
— Короче разрешил, — выносит вердикт Мажор. — Ритка иди обнимашки делать!
Клоуны. Вот как есть клоуны. В такие моменты начинаю понимать капитана Рогожина, который в своё время частенько задавал в небеса вопрос: «За что мне это всё?»
Блин… Надеюсь, Лизка опять не ударится в ревность и не начнёт чудить. Что значит почему? Ну, так ведь, все же полезли целовать Ритку, пока Тихоня разрешил. И Мажор, и Лаки, и Балагур, и естественно я. А ещё был Листик, который, как раз, выскочил из-за завала из брёвен, как раз со стороны рухнувшей башни.
— Не разбегаемся, я тоже-е-е… — со стороны одинокой скалы со стреломётами, планирует знакомая фигура Хана. Такое ощущение, что он летит на парашюте. Вот только над головой нет купола.
Встав на ноги, Марат недолго думая, сгребает в охапку Ритку и звонко чмокает её в щёку. Собственно, как и все до этого. Ну а вы что думали? Это же жена друга, только в щёчку не более того.
А затем, потерев руки, ехидно вопрошает:
— Олежа, на ручки?
— Да пошли вы лесом! — отпрыгиваю подальше, а братва радостно хохочет.
Проклятье, я сейчас снова расплачусь. Как же я счастлив видеть этих придурков.
— Дети, вот как есть дети! — раздаётся суровый голос из-за спины.
А это кто? Высокий и темноволосый мужчина, лет тридцати на вид. Да это же Степаныч! Молодой Степаныч! Вот она магия Эдема!
Чеканя шаг и с серьёзным выражением лица, подходит к нам и, хлопнув меня по плечу, выдаёт:
— Олежа, на ручки?
Я честно пытался сбежать. Мне это даже почти удалось, но нехороший человек по имени Балагур поставил подножку, и на меня сверху бухнулась куча-мала. Серьёзно? Ну почему я то крайний? Почему все хотят меня повалять, а не Балагура? Он же тоже здоровый!
— Потому, что меня ронять не надо, я сам отдамся, — ржёт Вовка.
