на земле.
Грохочущие образы войны исчезли, и появилось мерцающее звездами безмятежное небо.
– Только представьте, что мы вдруг волшебным образом получили ответы на основополагающие вопросы нашей жизни… Представьте, что эти ответы очевидны всем и ничего не остается, как принять их с распростертыми объятиями – всем и каждому.
Вверху появилось изображение священника – он молился, закрыв глаза.
– Духовные вопросы всегда были в ведении религии, которая предлагала нам слепо верить в то, что не выдерживает элементарной критики.
Замелькали образы молящихся: закрыв глаза, верующие шептали, пели, били поклоны.
– Вера, – говорил Эдмонд, – по определению предполагает принятие чего-то невидимого и неощутимого, чего-то такого, что не поддается проверке и не требует фактических доказательств. И, естественно, мы верим в разное, потому что вера не порождает универсальной истины. Однако…
Коллаж на потолке сменила одна-единственная фотография: студентка внимательно смотрит в микроскоп.
– Наука – антитеза веры, – продолжил Кирш. – Наука, опять же по определению, основана на физических доказательствах, она отвергает двусмысленности и суеверия и предпочитает факты. Если наука дает ответ на вопрос, то этот ответ универсален. Он не разделяет человечество, а, наоборот, сплачивает.
На экране появились фотографии – НАСА, ЦЕРН[30], другие лаборатории. Ученые разных национальностей, радостно улыбаясь, обнимались, отмечая очередное открытие, очередной шажок в познании природы.
– Друзья мои, – почти шепотом заговорил Кирш. – В своей жизни я сделал много точных прогнозов. И сегодня хочу поделиться с вами еще одним. – Он сделал медленный глубокий вдох. – Эра религии подошла к концу. Наступает эра науки.
По залу прокатился изумленный гул.
– Сегодня человечество сделает квантовый скачок.
У Лэнгдона по спине пробежал холодок. Неизвестно, в чем заключалось таинственное открытие Кирша, но одно очевидно: только что Эдмонд объявил войну всем религиям мира.
За тканевой стеной куполообразного театра адмирал Авила нашел место, скрытое многочисленными лесами. Если он присядет пониже, никто не заметит даже его тени. А от занавеса, примыкающего к той части зала, где расположена трибуна, его отделяет всего несколько сантиметров.
Адмирал осторожно вынул из кармана четки.
Главное – точно рассчитать время.
Перебирая бусины четок, он нащупал тяжелое металлическое распятие. Еще раз с удивлением подумал, как охранники внизу, у рамки металлодетектора, пропустили эти четки, бросив лишь один взгляд.
Лезвием, скрытым в средокрестии, адмирал Авила сделал небольшой вертикальный разрез в тканевой стене шатра. Мягко и осторожно раздвинул материю и заглянул в другой мир – на окруженной деревьями лужайке сотни гостей, растянувшись на одеялах, завороженно смотрели на звезды.
Они и вообразить не могут, что их ждет.
Авила заметил, что агенты Королевской гвардии заняли позиции с противоположной стороны лужайки – в правой передней части помещения. Это хорошо. Они стоят поодаль друг от друга в тени деревьев, в напряженной готовности внимательно всматриваясь в зал. Но в полумраке они не разглядят Авилу. Разве что когда все уже будет позади.
Рядом с агентами находилась только Амбра Видаль. И, судя по выражению ее лица, презентация Кирша с каждой минутой нравилась ей все меньше.
Довольный выбранной позицией, Авила закрыл прорезь в ткани и занялся распятием. Как у большинства крестов, перекладина была короче столба. Но у этого распятия две части перекладины крепились к средокрестию магнитами, легко снимались и внутри были полые.
