— Где вы будете обедать?
— Понимаешь, сюда приводить я ее не хочу — начнутся разговоры. А в Salle Privée ее слишком хорошо знают. Она предложила мне поехать в Канны, где нас не знает никто.
— Что ж, можешь рано не приходить. Я тоже буду поздно.
— Именно это я как раз и хотел тебе, дорогая, сказать.
Вот что это была за ночка. Мне не спалось, и я чувствовал, что тут, рядом, не спит и она. Я раздумывал, что во всем виноват Гом, он расстраивает даже наш брак. Я сказал:
— Если ты не пойдешь на твой обед, я не пойду на мой.
— А я в твой обед не верю. Ты все это выдумал.
— Клянусь тебе, честное благородное слово, — завтра вечером я угощаю одну даму обедом.
— Я не могу обмануть Филиппа, — сказала она.
И я мрачно подумал: теперь уж мне придется сделать то, что я сказал, но откуда я возьму эту даму?
За первым и вторым завтраком мы были друг с другом необычайно вежливы, и Кэри даже пошла со мной под вечер в казино; однако, думаю, единственно для того, чтобы поглядеть, что у меня за дама. Случайно за одним из игорных столов сидела молодая и очень красивая женщина, и Кэри, как видно, сделала неверный вывод. Она пыталась подсмотреть, не обмениваемся ли мы взглядами, и в конце концов больше не могла скрыть своего любопытства.
— Ты с ней не заговоришь? — спросила она.
— С кем?
— С той девушкой.
— Не понимаю, о ком ты, — сказал я, давая понять, что по-прежнему оберегаю чужую честь. Кэри сказала с яростью:
— Ну, мне пора. Нельзя заставлять Филиппа ждать. Он такой обидчивый.
Моя система работала: я проигрывал ровно столько, сколько собирался проиграть, но мои расчеты уже не вызывали во мне душевного подъема. Я думал: а если это не просто «милые бранятся»; если она и в самом деле увлеклась тем молодым человеком; если это — конец? Что же мне тогда делать? Что у меня останется? Пятнадцать тысяч фунтов — малое утешение.
Не я один упорно проигрывал. В кресле на колесиках сидел мистер Боулз, он давал указания сиделке, которая клала на сукно его фишки и, перегнувшись через его плечо, подталкивала их собственной лопаточкой. У него тоже была своя система, но, как я подозревал, система эта не срабатывала. Он дважды посылал сиделку в кассу за деньгами, и во второй раз я заметил, что бумажник его почти пуст, — там оставалось всего несколько тысячефранковых билетов. Он отрывисто дал приказание, и сиделка выложила оставшиеся у него фишки на сумму в сто пятьдесят тысяч франков; шарик завертелся, и Боулз проиграл. Откатываясь в кресле от стола, он меня заметил.
— Эй вы, — сказал он, — как вас зовут?
— Бертранд.
— Я слишком мало взял денег. А возвращаться в отель не хочу. Дайте мне в долг пять миллионов.
— Простите, не могу.
— Вы же знаете, кто я. Знаете, какое у меня состояние.
— В отеле... — начал я.
— Они не смогут дать мне такую сумму, пока не откроются банки. А мне надо сегодня. Вы же много выиграли. Я за вами следил. Я верну вам деньги еще сегодня вечером.
— Как известно, люди иногда проигрывают.
— Что вы там болтаете, не слышу! — сказал он, поправляя слуховой аппарат.
— Простите, Д. Р. Угой, не могу.
— Моя фамилия не Д. Р. Угой. Вы же знаете. Я Д. Р. Боулз.
— Мы в конторе зовем вас Д. Р. Угой. Почему бы вам не сходить в здешний банк и не получить по чеку? Там всегда кто-нибудь дежурит.
— У меня нет счета в франках, молодой человек. Разве вы не знаете валютных ограничений?
— Не заметил, чтобы они нас с вами так уж тревожили.
— Давайте выпьем кофе и обсудим наше дело.
— Мне сейчас некогда.
— Послушайте, молодой человек, я же ваш хозяин.
— Я не признаю никаких хозяев, кроме Гома.
— Какой еще Гом?
— Мистер Дрютер.
— Гом. Другой. Вижу, что у вас не слишком уважают владельцев фирмы. А у сэра Уолтера Бликсона тоже есть кличка?
— По-моему, низший персонал зовет его Пузырь.
Серые, смазанные черты на миг осветила беглая улыбка.
— Ну, это хотя бы соответствует. Сиделка, вы можете полчаса погулять. Дойдете до гавани и обратно. Вы же говорите, что любите пароходы.
Когда я повернул кресло и стал толкать его в бар, у меня на лбу и на ладонях выступил пот. В голову мне пришла такая фантастическая идея, что она отогнала даже мысли о Кэри и ее голодном поклоннике. Я не мог дождаться, когда мы дойдем до бара.
