— Обстоятельства слишком серьезны, Ватсон.
Буду вам чрезвычайно признателен, если вы сунете в карман револьвер.
Шерлок Холмс
— Это определенно фура Шевчука, — глухо пробормотал Данилыч, словно обращаясь только к себе самому. — Какого он так встал? Не к добру это. И на бок прицеп завален, может, скаты пробил?
— Ты только рацию не используй, — поспешно сказал Санек, когда Данилыч потянулся к микрофону. — Летучек привлечешь! Я ж говорил: ни раций, ни радара… Помнишь, та, маленькая, кинулась, когда Иван с нами связался?
«Маленькая? — мне стало не по себе. — А какие тогда большие?»
— Так что, нам наружу вылезать? — Данилыч еще крепче вцепился в руль. — А посигналить можно?
— Насчет звуков я не знаю, вроде никаких предупреждений не читал, но, кто знает, может, информация неполная?
— Сигналь, — подал голос Чермаш. — Лучше из кабины проверить, чем сразу без прикрытия лезть.
Рявкнул гудок. Потом еще раз. Звук был достаточно громкий, чтобы нас услышала вся округа на расстоянии в несколько километров, учитывая местную тишину.
— Никакого результата, — прохрипел Данилыч, почему-то потеряв голос за пару минут ожидания. — Еще погудеть?
Снова «Скания» огласила округу своим нескромным голосом.
— А нельзя как-то вокруг объехать? — предложил я, когда стих рев сигнала. — Все-таки можно максимально приблизиться, из кабины посмотреть…
— Да где здесь объедешь, — обрел голос Данилыч. — Деревья вплотную к Дороге, втиснуться некуда.
Чермаш потянулся к внутренней связи.
— Ребята, через минуту быть возле кабины. Рации снять. На стволы надеть фонарики. Выходить по одному. При малейшем шевелении вокруг немедленно возвратиться в кабину, при невозможности — укрыться под транспортом.
— Вас понял, — отозвался интерком голосом Горошенко. — Выходим.
— Стволы держите наготове, — обратился Чермаш к нам. — Наблюдайте вокруг, наружу сильно не высовывайтесь и смотрите — нас по горячке не подстрелите…
В дверь тихо постучали.
Чермаш еще раз зыркнул на нас и выскользнул наружу. Вместо него в кабину взобрался Шмуль, кивком поприветствовал всех и замер, оставив приоткрытой дверь.
Данилыч приспустил со своей стороны стекло.
— Дробовик дай, — протянул он руку Саньку. — Пистолетом обойдешься.
Я решил пока не вытаскивать «Гюрзу», памятуя об автоматических предохранителях и предпочитая ограничиться наблюдением за Чермашем и Горошенко, крадущимися в струях тумана вдоль прицепа.
— Туманный Альбион, блин, — Саньку, похоже, не хотелось ждать в бездействии.
— Помолчи, а? — шикнул на него Данилыч. — Нам сейчас на уши надо полагаться — раз другого нельзя использовать.
Минута прошла в почти абсолютной тишине, если не считать сопения обиженного Санька. Потом возле прицепа мелькнула тень — Горошенко.
— Там никого, — поведал он сдавленным голосом. — Только вся кабина в кровище да бок прицепа с той стороны вырван на треть…
— Тягач в целости? — помолчав, спросил Данилыч. — Можно оттянуть прицеп с дороги?
— Вряд ли, у тягача колеса оторваны начисто с правой стороны.
Данилыч погрузился в хмурое молчание. Мне же было как-то не по себе при мысли, что кто-то или что-то смогло оторвать колеса у здоровенного тягача. И что стало с людьми…
Данилыч шумно выдохнул. Он, похоже, собрался с мыслями.
— Так, ребятки, — обвел он нас взглядом. — Нужна работа каждого. Там от охранников какое-то оружие осталось? — спросил у Горошенко.
— В том-то все и дело, что ничего… Ни стволов, ни гильзочки на земле и в кабине чисто… только кровью все заляпано.
— А ты уверен, что это кровь, может, краска, сироп, еще что-то?
— Да что я, — возмутился Горошенко, — кровь не узнаю? Я по контракту в Ираке три года миротворцем парился, насмотрелся там…
— Ладно, верю, — Данилыч поморщился. — Чего раскисли, орлы?
— Да вот я думаю, — я сделал попытку улыбнуться, — куда я влез за пять штук евро? И как-то соотношение работы и оплаты не сходится…
