— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила она у знатока истории.
Тот подумал немного и как-то неопределенно бросил взгляд в сторону своей пустой панамы. «Что за странный народ эти русские? — подумал он. — Дураку ясно, чем мне можно помочь, так нет, заводят дурацкие разговоры, отнимают время, вместо того чтобы просто положить монетку и отвалить…»
Татьяна Николаевна раскрыла сумочку, достала бумажку с серебристыми звездочками.
— Я больна, — сказала она. — У меня есть пять евро. Не могли бы вы сделать мне укол? — И она для большей понятливости подняла рукав кофты и жестом продемонстрировала, будто вводит лекарство шприцом.
— Тсс! — вдруг испуганно прошептал ее собеседник и покосился в сторону полицейских. — Тсс! Здесь это делать нельзя! Это запрещено! Тюрьма!
Татьяна Николаевна мгновенно поняла оплошность и тоже со страхом посмотрела на угол. К счастью, полицейские в этот момент стояли к ним боком и не смотрели на них.
— Я не наркоманка, — зашептала она. — Просто мне плохо! Очень плохо! — Для убедительности она схватила себя обеими руками за горло и стала тихонько хрипеть, подтверждая свое состояние. — Бронхиальная астма! Понимаешь? — на ходу придумывала она. — В больницу не хочу! У меня в Риме осталось всего семь дней. Два дня я уже провела здесь весьма бездарно. Понимаешь?
Ее собеседник молчал. Она почувствовала, что ничего не получается из ее затеи, не может понять ее этот знаток истории, и сама история, которую она ему рассказывает, звучит глупо и неубедительно. «Не сдал бы полиции!» Она поднялась со ступеней, стала прощаться.
— Ну, не можешь помочь, всего тебе хорошего, до свидания!
Она собралась идти, но нищий тоже встал и пробормотал задумчиво наполовину по-русски:
— I understand. Ко-ле-са…
— Нет-нет! — Татьяна Николаевна уже хотела бежать от него, а потом вдруг подумала: «Какая разница? Пусть думает, что колеса, лишь бы сделал укол!» Она остановилась, посмотрела на негра. — Ну, поможешь?
— Десять евро.
— Хорошо.
— Пятнадцать.
Она поняла, что так он будет нагонять цену бесконечно.
— Пятнадцать не могу. Нет денег.
Нищий постоял немного, покачиваясь с носка на носок и оценивающе поглядывая на нее.
— Откуда ты?
— Из России.
— Из Тамбова?
— Почему из Тамбова? Из Москвы.
— Жаль.
— Почему жаль? — Она даже на минуту забыла о своей цели.
— У меня в Тамбове друг живет. Хороший друг. Будь ты из Тамбова, я сделал бы тебе укол бесплатно.
— Москва, Тамбов — все равно Россия. Уколи меня за десять евро. Как Клеопатру… Сделаешь хорошее дело! — беспомощно улыбнулась она.
— Ты знаешь, как умерла великая Клеопатра? — удивился ее собеседник. — Откуда знаешь?
— В кино видела, — не стала врать Татьяна Николаевна. — Элизабет Тейлор.
— Это американский фильм, — заявил нищий. — Тейлор на Клеопатру не похожа. У нее нос короткий, а у Клеопатры был длинный. Вот такой! — Он показал пальцами отрезок в добрых пятнадцать сантиметров. — Им надо было проконсультироваться со мной, и я нашел бы им актрису, похожую на Клеопатру! Клеопатра — великая женщина, но все равно я ее имел!
Татьяна Николаевна кое-что не поняла из его тирады, но отчего-то покраснела.
— Ведь я — Цезарь Август! — продолжал незнакомец. — А как известно, Октавиан Август и был победителем Клеопатры и Марка Антония, а также истинным завоевателем Египта.
«Сумасшедший!» — пронеслось в голове у Татьяны Николаевны.
— Ты была у лестницы, ведущей на Капитолий?
— Нет, — помотала она головой.
— А в Ватикане?
— Тоже нет…
— Почему? — В голосе его появились нотки сердитого преподавателя.
— Не успела…
— Значит, ты не видела египетских львов? Тех, что я вывез из Александрии?
— Не видела.
— Плохо. Их было шестнадцать, а эти козлы египтяне говорят, что всего только восемь. Но кто верит египтянам?! Они же известные вруны!
Татьяна Николаевна не знала, что на это ответить. Вдруг нищий в один прыжок подскочил к ней и схватил ее за руку, ту самую, в которой она держала свою сумку.
«Полиция!» — уже хотела закричать Татьяна Николаевна, но от страха у нее сел голос, и из горла вырвался простой сиплый звук.
Ее собеседник удивился:
— У тебя что, правда астма?
