На другой день после судьбоносного решения де Пюи задержал Бартона в классном зале (где проходил очередной урок танцев под сложившийся аккомпанемент Йогана и Алекса), тотчас наговорил ему дерзостей, схватил две тренировочные шпаги, сорвал с них предохранительные пробки и бросил одну в руки жертве со словами: — Защищайтесь!
"Он что, убить меня решил?" — удивился Сашка и резко-резко запрыгал назад в попытке избежать серии выпадов искусного гада. Последний выпад почти достиг цели, причем стало понятно, что гад целит в пах.
— Ах ты сволочь! — озверел Сашка и кинул шпагу в лицо сопернику. Тот, конечно, ее отбил, но руку со шпагой увел на мгновенье в сторону. Этого Сашке хватило: он стремительно сблизился с французом, схватил правой рукой его запястье, а левой резко повел в сторону локоть. В плече врага раздался треск, и его рука, выронив шпагу, повисла вдоль туловища: то ли вывих, то ли ключица сломана. Сашка хотел еще дать в морду негодяю, но сдержал себя: уж очень у того стал жалкий вид.
— Иди и помни! — сказал Сашка. — Еще полезешь — обе руки, а то и ноги переломаю. Веришь?
Тот мелко-мелко закивал, попятился, запнулся, упал и потерял сознание.
"Болевой шок? — удивился попаданец. — Хлипкие они сейчас какие-то…."
И отнес француза на диванчик.
На самом деле он не слишком удивился эскападе де Пюи: то, что его корежит при разговорах Сашки и Ксении, было заметно. "Может у них что-то и было: Ксения девочка трепетная, на мужское внимание отзывчивая. Хотя до секса вряд ли доходило…. Да если и дошло, мне то что? Я на ее любовь не претендую. Вот книгинюшку да-а, хотелось бы в постельку затащить и там помучить…. А сладкоголосая, душевная какая!"
Тут уместно сказать, что одно нововведение в поместье княгини Бельской все-таки образовалось: по вечерам, после ужина, в той самой классной зале стала собираться теплая компания (княгиня, княжна и Сашка с герром Краусом) с целью музицирования. Звук в зале был прекрасный, два канделябра по обе стороны клавикорда образовывали уютно освещенный полукруг, по краю которого стояли два кресла. В них сидели дамы, а то и кавалеры — когда дамам хотелось самим поиграть или спеть на два голоса. Ведущая роль в этих посиделках отводилась все-таки Сашке, который предлагал для исполнения все новые и новые пьесы, а чаще песни: народные или романсы. При этом он страховался и часто озвучивал "народные английские" песни типа "Пришел однажды я домой…" или "В полях под снегом и дождем…" или "Жил отважный капитан…". Пел и русские (которые "услышал на Волге"): "Ой ты степь широкая", "Вдоль по Питерской", "Гори, гори, моя звезда", "Черный ворон"…. В ответ расчувствовавшаяся Елена Петровна тоже запевала народные песни, среди которых Сашка узнавал лишь некоторые: "Ой, то не вечер, то не вечер", иной вариант "Лучины", озорную "Барыню"…. Пела она также украинские и польские песни. Ксения, в противовес маман, озвучивала итальянские, немецкие и французские песни, разученные с герром Краусом и, видимо, с де Пюи. Голосок ее был чистый, звонкий, но грудному голосу матери, в восприятии Сашки, он проигрывал.
Через неделю кампания меломанов стала дополнять спевки танцами, для чего освещение залы усиливалось еще двумя канделябрами. Сашка был единственным кавалером в танцах и, конечно, продемонстрировал свои заготовки. Для начала он исполнил перед дамами ирландскую пляску — ту самую, что обрела популярность в ряде московских пабов. Затем втянулся в менуэты, добавив к ним некоторые связки и пируэты — например, поворот, при котором дама оказывается в тесном соседстве спиной к партнеру в кольце его рук, отправляется обратно и вновь втягивается в ловушку. Дамы ахали, даже возмущались, но быстро поддались этой волнительной игре, проходившей на счастье в полутемном зале. Охальник Сашка, ощутив слабинку в чувствах княгини, стал ее втихаря прихватывать за талию и даже подгрудие — чего менуэт того времени совершенно не допускал. (Бедра ее были недосягаемы из-за чертовых обручей, на которых держалась колоколообразная юбка). С Ксенией таких вольностей он себе не позволял, да этого девушке и не требовалось — она трепетала уже от того, что ее кисти были во власти мужских ладоней и пальцев.
