Звездочка резала серое пространство. Я продвинул ее еще дальше, до конца облюбованного мной участка. Затем повернул вбок. Четкая вертикальная линия продолжала светиться в пространстве. Она остывала и уже не фонтанировала искрами. Я не знал, надолго ли это или скоро линия потухнет совсем? Я ускорил движение звездочки. Не дожидаясь, пока первая линия совсем погаснет, я вырезал из пространства намеченный кубик, обведя его со всех сторон святящимися линиями.
Как только я соединил последние линии, они снова ярко вспыхнули. Намеченные мной линии стали гранями куба, а все его внутреннее пространство засветилось. Внутри, в кубе. Свет, заключенный в нем, постепенно как бы выжигал серую инертную массу, заполнявшую собой все пространство вокруг. Постепенно передо мной вырисовался идеальный куб, заполненный светящейся материей. Она клубилась, переливаясь из одной стороны куба в другую. Какие-то неясные образы спонтанно формировались в глубине куба и тут же исчезали. Как будто художник, составляя палитру, делал пробные мазки или, скажем, музыкант, настраивая свой инструмент, играл фрагменты мелодий…
Я понял, что стройплощадка готова. Светящееся вещество внутри куба было моим строительным материалом. Я задумался, пытаясь сообразить, как быть дальше. Я чувствовал, что полностью контролирую поведение куба. Он реагировал на мои пробные попытки резкими всплесками света и переливом материи. Я попробовал вытащить из памяти все, что когда-либо знал о строительстве. Я попытался, как положено, выровнять площадку и заложить фундамент, на котором впоследствии собирался возвести стены, в соответствии со строительными правилами. То, как отреагировал куб, стало для меня неожиданностью. Он на миг потемнел, потом замигал, по нему пошли полосы, как по экрану испорченного телевизора. Куб обиделся. Он не хотел, чтобы в нем копали канаву и заливали ее цементным раствором. Я почувствовал, как он огорчился от одной мысли об этом.
Я остановился. Было ясно, что традиционные методы строительства здесь не подходят. Я мысленно пообещал кубу больше в нем ничего не копать, и увидел, что тот снова посветлел. Тогда я просто обратился к кубу с просьбой о том, что мне нужен дом, небольшой уютный домик. Не надо мне дворцов, говорил я кубу, пусть это будет простой двухэтажный коттедж: гостиная с кабинетом внизу и несколько спален на втором этаже. И вокруг что-нибудь более приятное, нежели потрескавшийся асфальт и пожухлая зелень. Куб явно меня понимал, потому внутри него стали происходить какие-то перемены. Все было мутно, неясно. Тогда я решил уточнить свои представления о том, что именно я хочу построить и как оно должно выглядеть. В тот же миг движение в кубе замерло, а сам он опять замерцал.
Понятно, решил я. Даже такой уровень детализации куб не принимает. Нужно полностью абстрагироваться от деталей и сосредоточиться только на общем образе. Я попытался сформулировать свое понятие дома. Не то, сколько в нем должно быть комнат или как и из чего он построен. Я просто представил себе, как хорошо, усталому и голодному, после работы зайти в свой дом. Дом, который ждет меня, в котором уютно, где каждая вещь на своем месте. Дом, где можно расслабиться и отдохнуть. Дом, где так хорошо одному, а еще лучше – с любимой, или с друзьями. Я представил себе заснеженные горы вокруг моего дома, восход солнца, который на мгновение окрашивает вершины в фантастический фиолетовый цвет. Я почувствовал свежий морозный воздух, который можно вдыхать, а можно пить, как выдержанное шампанское. Чем ярче и поэтичнее я представлял себе эту картину, чем точнее я формулировал свои ощущения, тем быстрее и точнее работал куб.
Переливы света стали более энергичными и контрастными. Внутри куба происходило какое-то движение, наполненное неизвестным мне смыслом. В кубе стали постепенно возникать контуры дома и деревьев вокруг него. Прежде чем я успел разглядеть, они исчезли. Как в калейдоскопе музыкального клипа, стали появляться и сменять друг друга фрагменты домов, комнат, коридоров, разнообразная мебель – от громоздких викторианских комодов до авангардистских кресел, в которых и сидеть-то невозможно. Потом на их место пришли пейзажи. Морское побережье сменялось каменистой пустыней, заснеженный лес уступал место высокому ущелью, по которому лился поток водопада. Я чувствовал, что куб таким образом общается со мной, выясняет мои вкусы и пристрастия, уточняет свое задание. Постепенно картины стали мелькать все реже и реже, и внезапно пропали совсем. Куб окрасился в однотонный глубокий золотистый цвет. Настройка была завершена. Теперь внутри куба началось настоящее строительство. Внутри золотистого пространства постепенно стали проступать контуры рождавшегося на моих глазах нового мира.
